Тацит? Это слово ничего не значило для Макса, на мгновение показалось, что и для Фредди тоже. Но тут он стал смеяться.
— Ты думаешь, это смешно? Ты видишь, что я смеюсь? Я не был бы здесь, если бы ты не вмешался.
— Эллиот… — с силой сказал Макс.
— Заткнись. — Эллиот повернулся к Фредди и кивком указал на главные двери. — Убирайся отсюда.
Фредди проскочил мимо Эллиота.
— А что ты собираешься делать с ним?
— Напряги воображение.
— Прощай, Макс, — сказал Фредди.
Слова были сказаны едва ли не от души.
Макс, потеряв дар речи, смотрел на них.
Эллиот приблизился к нему.
— Эллиот… — взмолился Макс.
— Лежи.
Макс выкинул ногу, стараясь не подпустить его к себе.
Это не может так кончиться. Это невозможно.
Его старания защититься были вознаграждены ударом ноги в солнечное сплетение.
Задохнувшись, он посмотрел снизу вверх на Эллиота, практически забыв о Фредди, — смутная фигура в дыму, наблюдающая от входа.
— Прости, — сказал Эллиот, опускаясь на колено. Он прижал ствол своего револьвера к виску Макса. — Как гласит старая пословица: «Предназначено человеку, что рано или поздно он должен умереть».
Эти слова вызвали у него какие-то туманные воспоминания. Он знал, что в свое время они заставляли его смеяться, но не мог припомнить почему. Что-то, связанное со снегом и пожилым человеком…
Он все еще пытался припомнить подробности, когда Эллиот нажал на спуск.
ЛОНДОН
Май 1951
— Налить? — спросил Эллиот и потянулся к бутылке.
— Почему бы и нет?
Эллиот наполнил их стаканы прежде, чем сказать тост. Но мгновение он приостановился. С этим человеком он прекрасно чувствовал себя.
— За всех тех, кто этого не делал.
— За тех, кто этого не делал.
Они осторожно чокнулись, словно вес их общей истории мог бы расколоть хрусталь.
— Я знаю, — сказал Эллиот. — Напомни мне: как я погиб?
— Ты упал в самолете у французского побережья, — ответил Макс.
— Надеюсь, это произошло быстро.
— Сказали, что и Фредди погиб в той же аварии.
— Что еще они сказали?
— Он остался в живых?
От мысли, что Фредди может все еще где-то расхаживать по планете, у него свело желудок.
— Нет, разве что он раскинул крылья. — Эллиот помолчал, опустив глаза. — Я выкинул его из «Полярной звезды» над Бискайским проливом.
— Ты выкинул его из самолета?..
— По твоим словам, это выглядит проще, чем было на самом деле. Он дрался со мной, как тигр.
— Не понимаю.
— Поэтому я и здесь. Что ты хотел узнать?
— Я думал, что немецким агентом был ты.
Эллиот закатил глаза.
— Иисусе, да они в самом деле тебе ничего не рассказали, не так ли? Я начинаю понимать причину ледяного приема.
Это было правдой. Максу почти ничего не рассказали. В своем стремлении скрыть всю историю они постарались быстрее выставить Макса с острова, хотя он и сам был готов убраться оттуда. В Министерстве информации в Лондоне его ждала канцелярская работа, но он понял, в чем дело: этакая взятка, чтобы заставить его молчать и не высовываться.
— Но ты стрелял в меня.
— Только потому, что ты был готов выстрелить ему в ногу, а я не мог допустить, чтобы ты попал ему в артерию. Он был нужен мне живым.
— Что ж ты выкинул его из самолета?
— Я передумал, — пожал плечами Эллиот.
Он вытащил из кармана блокнот в жесткой черной обложке и положил его на стол. Блокнот был старым и потрепанным.
— Все здесь. Все. Вернемся на несколько лет назад. Фредди Ламберт был самым большим сукиным сыном, с которым я когда-либо сталкивался, а я многое повидал, пока не попал на Мальту. Мне никогда не снилось то, что я сделал. Он вылетел в люк визжа, как зарезанный поросенок. Именно этого он и заслуживал.
— Судья, присяжные и палач в одном лице?
Эллиот толчком послал блокнот через стол к Максу.
— Сначала прочитай это. А потом сожги. У тебя появится такое желание.
— Почему ты хотел, чтобы он оставался в живых?
Прежде чем ответить, Эллиот закурил еще одну сигарету.
— Есть только одна вещь, более ценная, чем агент, и это двойной агент. Предполагается, что ты уверен в его двуличии.
— Ты знал, что он убил трех девушек, и все равно работал с ним?
— Не обязательно танцевать с ним джигу, но ты можешь скармливать ему информацию, которую хочешь, чтобы он услышал. Да, я знал, что он сделал. Также я знал, чем он может нам пригодиться. Моя работа требует известной практичности. И не каждый может это выдержать.
По словам Эллиота, британские власти на острове отнюдь не были рады этой идее, что и вызвало определенное напряжение в отношениях между ним и командованием на Мальте.
— Понимаешь, нам было известно, что у немцев есть агент на острове, и мы кое-что знали о нем. Мы не знали, кто он такой, но нам было точно известно, чем и почему он занимается. Мне надо было приложить все силы, чтобы найти его и использовать. Они же старались сидеть тихонько.
— То есть?
— Ничего не делать. На то у них были свои причины — и весомые причины. — Он помолчал. — Это сведения не для публики и какое-то время будут оставаться таковыми. Так что держи их при себе. К тому времени мы раскололи немецкие коды. Поработала группа хороших специалистов. И чертовски многого добились. Возможно, могли бы развернуть войну в нашу пользу. Я чертовски уверен, что мы могли бы изменить положение дел на Мальте. Мы знали, откуда и когда они отправляют конвои к Роммелю. Мы знали, когда люфтваффе покидают Сицилию, отправляясь на русский фронт, и когда возвращаются. Помнишь рейд итальянских подлодок в Гранд-Харбор? Мы знали, что они идут. И были готовы. Вот почему у них не было ни одного шанса.
Макс хорошо помнил тот разгром, ту бойню на рассвете.
— Единственная проблема в том, чтобы высоко держать голову, — следует быть осторожным в использовании сведений разведки.
— Потому что можешь провалить игру.
— Совершенно верно. Это и есть игра. Служба безопасности не хочет рисковать, перемещая их агента, потому что они могут прийти к выводу, что мы расшифровали их сигналы.
— И кого волнует жизнь нескольких мальтийских девушек, верно?
