Желтозубый быстро закрыл входную дверь и легко, в несколько движений, взлетел на второй этаж. Точно! Серверная была здесь, за стеклянной дверью. Гудела климатическая установка, десятки стоек перемигивались цветными диодами: сотни, тысячи, десятки тысяч терабайт информации! Шелестели вращающиеся жесткие диски, свистели лопасти охлаждающих вентиляторов.
На двери красовался цифровой замок. Желтозубый снова ухмыльнулся.
На третьем этаже тоже нашлось место для стоек с дисками и климатической установки. Еще там были запертые двери, и о том, что скрывается за ними, можно было только догадываться. Но Желтозубого это почему-то не огорчило.
Он присел возле дверей и развернул привезенный сверток. В руках у него оказался пластиковый контейнер – прямоугольный, стального цвета, с несколькими кнопками на корпусе. Желтозубый нажал на кнопку в торце контейнера и, увидев, как замигал рядом с ней зеленый светодиод, зачем-то одобрительно кивнул и быстрым кошачьим движением почесал кончик носа.
Затем он расположил устройство у стеклянной перегородки, буквально в метре от первых шкафов, и до щелчка повернул переключатель. Внутри корпуса что-то сработало, загудело, и рядом с зеленым заморгал еще и синий огонек. Желтозубый посмотрел на часы, поднялся и направился к лестнице.
Еще через минуту он уже шагал по улице, прочь от здания, в котором только что побывал.
На устройстве продолжали перемигиваться светодиоды – зеленый, синий, зеленый, синий….
Отыскав место, где он оставил машину, Желтозубый сел в «Фиат» и, не заводя мотора, включил музыкальный центр. СD-проигрыватель барахлил, диск начал заикаться, так что пришлось искать местную радиостанцию, благо в FM-диапазоне их нашёлся целый десяток. Пролистав классику и диско, он остановился на ретро и закурил, слушая тягучий, как старый херес, блюз. Приблизительно пять минут ничего не происходило, потом радио запнулось на полуслове, мигнул свет в редких уличных фонарях. Мигнул и снова разгорелся.
Желтозубый сверился с часами, аккуратно раздавил окурок в пепельнице, закрыл окно и отъехал от тротуара. Дело было сделано. Вполне можно позволить себе поздний ужин с вином и день отдыха. Выезжая на автостраду, он набрал на клавиатуре мобильного номер, дождался соединения и, выслушав несколько гудков, отключился.
«Фиат» притормозил у пункта оплаты, сработал, салютуя, шлагбаум, и автомобиль, мигнув «стопами», растворился в теплой испанской ночи.
В офисе интернет-компании, который Желтозубый покинул чуть больше десяти минут назад, все еще было тихо.
На втором этаже, возле стеклянных дверей серверной истекал ядовитым вонючим дымом оплавленный кусок пластика, но, кроме обугленного ламината под ним никаких внешних повреждений не было видно.
На самом деле повреждения были.
Сработавшая электромагнитная импульсная мина уничтожила всю информацию, хранившуюся на жестких дисках и флеш-накопителях в самом здании, и превратила в бесполезный мусор любые электронные устройства в радиусе ста метров от точки срабатывания, включая автомобильные компьютеры и карманные флэшки.
Фотографии и сканированные страницы рукописи, отправленные Шагровским в серверное хранилище с компьютера Зайда, престали существовать, превратившись в хаотический набор цифр.
* * *
Израиль. Шоссе 90.
Наши дни.
Самолет появился над дорогой внезапно.
Он летел как-то странно, как не должны летать самолеты, описывая широкую дугу на высоте не более двадцати метров, левым крылом вперед. И сам самолет был непривычного вида, пустынного раскраса, но похожий силуэтом не на стремительный истребитель, а на раскормленного горбатого москита, который облетает спящего туриста, выбирая место для продолжения банкета.
Огромная многотонная туша двигалась неторопливо, наплевав на аэродинамический коэффициент, подъемную силу и закон тяготения – такой гигант не мог держаться в воздухе на малых высотах и при сверхмалых скоростях, а все-таки держался! Но неторопливость полета была кажущейся, и пикап и его преследователи ехали по дороге со скоростью около ста километров в час, самолет двигался параллельно им, словно разглядывая происходящее внизу.
Из кабины на погоню смотрел Адам.
Лицо его закрывал гермошлем с зеркальным забралом, в котором отражалось заходящее солнце. Показания основных приборов проецировались на внутреннюю сторону забрала и на остекление кабины F-35i. Сидя в кресле пилота Герц не был ограничен в обзоре, он видел картину так, будто бы не пристегнулся к пилотскому креслу, а парил над пустыней в свободном полете. Установленные на фюзеляже камеры транслировали ему панорамную картинку, двигая сектор обзора согласно указанию датчиков, фиксирующих поворот головы летчика. Огромный пропеллер, находящийся сразу за фонарем кабины, создавал поток воздуха, на который истребитель опирался, зависая, поворотные сопла, отвечающие за создание боковой тяги, двигались плавно, и самолет скользил по сложной траектории, как моторная яхта по заливу – стремительно и гладко.
Указательный палец правой руки адъютанта лежал на гашетке четырехствольной пушки «GAU», но Герц не стрелял, оценивая ситуацию. Применение авиационного орудия превращало тренировочный полет в боевой вылет с огневым контактом. После такого уже никто ни в какие сказки не поверит. Пока он еще мог не стрелять.
Адам подал рукоять вперед, работая педалями чисто автоматически. Повинуясь команде пилота, «Молния» накренилась влево и пошла вниз, выравнивая скорость так, чтобы зависнуть над беглецами и преследователями.
* * *
Глядя на парящий над шоссе истребитель, Вальтер заулыбался. Он даже издал звуки, отдаленно напоминающий смех, правда, неприятный, скрипящий, но все-таки смех. Потом он обернулся, усевшись на переднем сидении джипа вполоборота, и уставился на Мориса прищурившись. Прищур должен был означать задор, но у француза возникло ощущение, что легат в него целится. Чувство было очень сильным и достоверным, весь организм свидетельствовал о близкой опасности, а Морис привык организму верить.
– Значит, никто ни во что не вмешивается? – спросил он, не скрывая злорадства. – Никто и ни во что, Морис? Такими были договоренности?
Француз молчал.
– Ну, что ж… – протянул Шульце удовлетворенно. – Насладимся спектаклем. Только прости меня, дружище, смотреть мы будем с галерки.
Конец 2 книги.
