— Прошу извинить меня, за то что заставил вас ждать, — произнес Тони, выходя из своего кабинета.
Процедура знакомства была очень короткой. Пожимая ему руку, Пейтон вспомнила, что несколько месяцев назад она видела по телевизору интервью с Тони в вечерних новостях. Тогда он показался ей человеком серьезным и деловым. Познакомившись с Тони лично, она ощутила исходящую от него спокойную уверенность. Одет он был неформально, но стильно. На нем был пиджак от Армани, темно-синяя рубашка и галстук такого же цвета, но более темного оттенка. Это было так непохоже на костюмы в тонкую полоску, белые рубашки и галстуки бежевого цвета. Именно такой стиль одежды считался своего рода униформой в фирме, где работал Кевин. В жизни адвокат оказался выше ростом и гораздо привлекательнее. Пейтон подумала, что, наверное, он недавно вернулся из отпуска: его идеально белые зубы ярко выделялись на загорелом лице. Она улыбнулась ему в ответ, хотя в подобных обстоятельствах ее улыбка выглядела какой-то натянутой.
— Как обстоят дела с твоим романом? — спросил Тони у Кевина.
— Это совершенно другая история, — ответил тот.
Тони посмотрел на Пейтон.
— Кевин был так любезен, что несколько раз угостил меня обедом в обмен на кое-какую информацию по уголовному праву. Это требовалось ему для книги, — уточнил он.
— Я знаю. Он сказал, что вы оказали ему просто неоценимую помощь.
— Моя помощь заключалась только в том, что я рассказал ему о нескольких делах, которые вел.
— И теперь, как я понимаю, Кевин знает все ваши излюбленные приемы и методы.
Тони все еще улыбался, но было вполне очевидно, что он говорит серьезно.
— Далеко не все.
Он отошел в сторону, пропуская их вперед. Пейтон обратила внимание на старинную медную табличку, висевшую на двери кабинета. На табличке было написано: «Исповеди проводятся ежедневно с 7 до 9 часов».
— Забавно, — улыбнулась Пейтон.
— А-а, вы об этом. Несколько месяцев назад я повел свою маленькую племянницу на исповедь в церковь Святого Энтони и там увидел эту табличку возле паперти. Я не мог не забрать ее.
— Вы совершили кражу в церкви?
Он пожал плечами, изобразив поддельное удивление.
— Я два раза прочитал молитву и пожертвовал сто долларов на благотворительность. Думаю, этим я полностью искупил свой грех.
— Свои грехи я уже там не буду искупать, — сказала она полушутя-полусерьезно.
— Пейтон! — почти простонал Кевин.
— Все нормально. Твоя жена за словом в карман не полезет. Мне это нравится. Особенно если женщина при этом еще и весьма привлекательна.
Это вполне невинное замечание в данной ситуации выглядело неуместным. Они с Кевином сели в кожаные кресла с хромированными подлокотниками. Кресла были повернуты к столу адвоката, за которым находилось окно, откуда открывалась потрясающая панорама бостонской гавани. Сам стол был ультрасовременного дизайна — нечто совершенно необычное. Стеклянная столешница в форме полумесяца держалась на трех тонких столбиках из полированного гранита. Вся эта конструкция казалась такой хрупкой, что к ней страшно было прикоснуться. Поэтому Пейтон решила не придвигаться слишком близко к этому столу и даже не трогать его руками.
В кабинет вошла секретарь.
— Прошу прощения, мистер Фэлкоун. По второй линии звонит репортер.
Они быстро переглянулись — Пейтон, Кевин и Тони. У всех в глазах был один и тот же немой вопрос: «Неужели все уже стало известно прессе?»
— Это по поводу дела о даче взятки полицейским, — пояснила секретарь.
Тони протянул руку к телефону, но потом, очевидно, подумал, что не стоит разговаривать с представителями прессы о своем клиенте в присутствии других клиентов.
— Я вернусь через минуту, — сказал он и вышел.
Ожидая возвращения Тони, Пейтон наблюдала в окно за тем, как какой-то корабль входил в гавань. С такой высоты он казался маленькой игрушечной лодочкой. Кевин вертел в руках некую жуткую вещицу, которая стояла на столе Тони. Казалось, что это просто сморщенное яблоко с длинным пучком волос. Но потом Пейтон сообразила, что это высохшая голова человека со сморщенным лицом, — вероятно, сувенир, привезенный из какой-нибудь экзотической страны. Или сувенир с его последнего судебного заседания.
— Ты уверен, что этот парень лучший в своем деле? — тихо спросила она.
— Нет.
— Тогда почему мы пришли сюда?
— Потому что это лучший адвокат, чьи услуги мы в состоянии оплатить.
— Ты хочешь сказать, что этот судебный защитник стоит столько же, сколько и медицинская страховка?
— Только если по условиям страховки нужно заплатить сто тысяч баксов авансом и при этом никто не дает никаких гарантий положительного исхода дела.
— Ты шутишь.
— Добро пожаловать в реальный мир, доктор. Уголовное право — самая реальная вещь в мире.
Тони вернулся и закрыл за собой дверь.
— Чудесно. Давайте начнем, — произнес он, садясь за стол. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне все. Можете начать со времени сотворения мира, если хотите.
— Странно, что вы просите об этом, — сказала Пейтон. — Я много раз смотрела по телевизору репортажи из зала суда. Просто драма какая-то. У меня сложилось впечатление, что защитники совсем не хотели вникать в подробности.
— Все зависит от адвоката. Одни вникают, другие нет.
— Думаю, что Пейтон видит только правовую сторону вопроса, а проблема здесь намного сложнее и многограннее, — заметил Кевин.
— Я понимаю, — проговорил Тони, обращаясь скорее к Пейтон, чем к нему. — Если защитники слишком хорошо осведомлены обо всех деталях дела, то порой им это мешает. В зале суда они вынуждены придерживаться определенной формы защиты. Например, клиент говорит, что в ту ночь, когда было совершено преступление, он был дома один и спал в своей собственной кровати. Понятное дело, что адвокат будет очень нервничать, вызывая в качестве свидетеля, способного обеспечить алиби его подзащитному, даму, которая может заявить под присягой, что этот самый подзащитный протанцевал с ней до самого утра в ночном клубе.
— Совершенно верно, — согласился Кевин. — Тут задеты вопросы этики, и это создает дилемму.
— Да, только для того адвоката, который знает все до мельчайших подробностей о жизни своего клиента.
Наступила тишина. Потом Тони улыбнулся и сказал:
— Я шучу. Не относитесь к этому слишком серьезно.
Пейтон попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то нервной.
— Послушайте, — обратился к ним Тони. — Я человек, в общем-то, прямой. И моя работа состоит в том, чтобы перед судом присяжных изложить факты в самом выгодном для клиента аспекте. Моя обязанность тщательно сортировать всю ту информацию, которую клиенты сообщают мне с глазу на глаз. Итак, расскажите мне, что же случилось. Что бы это ни было, мы постараемся со всем справиться. Может быть, начнете вы, Пейтон?
