– Почему постоянно нужно напрягаться, чтобы чего-нибудь добиться? – капризничал Марк. – Тебя не волнует, что мы бедны, но я – не ты. Почему я хотя бы раз в жизни не могу получить что-нибудь на халяву? Мари, я тебя никогда ни о чем не просил… – Увидев ее изменившееся лицо, он запнулся. – Ну ладно, может, пару раз.
Она взяла буклет.
– Я подумаю, что можно сделать, но предупреждаю сразу: даже ради тебя я не стану просить деньги у Себастьяна Рея-Дефо.
– Ты ставишь свою гордость выше моего здоровья?
– Дело не в гордости.
– Да-да, именно в гордости! – выпалил Марк. – Ты всегда была такой. Не можешь попросить помощи, хотя в этот раз помощь нужна мне. Легкие пути не для тебя.
Он отвел глаза в сторону, словно не замечая, как лицо его сестры исказила мука.
– Марк… – Голос Мари дрогнул.
Она ушла через пять минут, едва не плача. Ей не удалось добиться от Марка больше ни одного слова. Он часто поступал так и мог не раскрывать рта несколько дней подряд.
Машинально шагая по коридорам больницы, Мари отчаянно пыталась избавиться от гнетущего ощущения собственной беспомощности. В ее памяти остались глаза Марка, в которых застыл упрек, и от этого было еще хуже.
Завернув за угол, Мари столкнулась с врачом. Он сказал, что прогноз в отношении ее брата осторожно-оптимистичный. Он также подчеркнул, что для выздоровления необходим позитивный настрой.
Выйдя на улицу, Мари вдохнула свежий воздух.
Как ни любила она своего брата, она прекрасно знала о его нетерпеливости и стремлении как можно скорее добиться желаемого. Их приемные родители говорили Марку, что нет волшебных пилюль, которые могли бы заменить упорный труд, но он до сих пор верил, что они существуют. Даже если ему не по силам было чего-то добиться, он не переставал желать этого. А если Марк понимал, что может что-то получить, то хотел получить это просто так, не прикладывая усилий.
Погрузившись в свои мысли, Мари не заметила, как начал накрапывать дождик.
– Ну и как ваш брат?
Она невольно вздрогнула, когда из приземистой спортивной машины, служившей олицетворением мощи, вышел Себ.
Неужели он ждал ее? Впрочем, это не важно. Вот он, шанс высказать ему все, что она о нем думает!
– Вы что, садист?
При виде вышедшей из больницы Мари в душе Себастьяна что-то шевельнулось. Чувство, которое он не желал признавать. Появилось оно оттого, что она сутулилась, и складывалось впечатление, что она с трудом переставляет ноги.
Однако потребовалось всего несколько секунд – и Мари разительно изменилась: ее голубые глаза засверкали, грудь стала тяжело вздыматься и опускаться, полные чувственные губы подрагивали от кипевших эмоций, искавших выход. Она была готова к атаке.
Себ ценил контроль и во всем стремился найти меру, а Мари была соткана из противоречий. Да, она была бесподобна, но ураган, если наблюдать за ним на безопасном расстоянии, тоже завораживает. Однако искать с ним встречи найдется мало желающих, и он не из их числа.
– Мне нравится эта ваша черта – вы не тратите время на любезности, а сразу переходите к сути. Я сам такой, – протянул Себ. – Это экономит время. – Он открыл дверцу машины, салон которой был отделан кожей. – Не хотите присесть и перевести дыхание?
– Спасибо, не нужно, – процедила Мари.
– Вы уверены?
Она вздернула подбородок.
– Даже не сомневайтесь.
– Похоже, я теряю форму.
– По мне, так вы в отличной форме, – ядовито отозвалась Мари. – Ну что, добились своего? Поглумились над нами? Вдохнули в Марка надежду, а мне отвели роль палача? Чтобы я ее разбила? – Она задыхалась, пытаясь справиться с рыданием, сжавшим горло. В ее дрожащем хриплом голосе слышалось отчаяние.
– Мне интересно, почему вы позволяете ему это делать, – медленно проговорил Себ.
Она растерялась:
– Вы о чем?
– Почему вы позволяете брату так себя вести? – Как ни взгляни, было что-то нездоровое в том, что взрослый мужчина – пусть даже в таких обстоятельствах – предоставляет сестре сражаться за него. Ведь это его битва. Себ покачал головой. – Неужели вы не усматриваете в этом манипулирования?
Мари не очень хорошо его поняла, но одно слово ей особенно не понравилось.
– Значит, по-вашему, я манипулирую? – ощетинилась она, чувствуя, как щеки заливает румянец.
– Я говорю о вашем брате.
Мари мгновенно бросилась на защиту Марка.
– Мой брат не знал… не знает о том, что я расстроила вашу свадьбу. – Она закусила губу: – И я бы хотела, чтобы все так и осталось.
Это не стало новостью для Себа. Он привык считать, что неплохо разбирается в людях, и был уверен, что если бы брат Мари знал о скандале, то сразу же заявил бы, что непричастен к выходке сестры.
– Вы просите меня об услуге?
Мари пожала плечами и упавшим голосом согласилась:
– Да, дурацкая мысль.
Себ чуть не спросил: «А что я получу взамен, если окажу вам эту услугу?»
Но вместо этого он обнаружил, что его рука потянулась к ней.
«О-о, разве это входило в твои планы, Себ?» – прозвучал ироничный голос в его голове.
Мари с шумом втянула в себя воздух, но не отступила. Ее ноги словно приросли к мостовой. Себ слегка коснулся ее щеки указательным пальцем. Девушка задрожала.
– Вы думаете, я за все назначаю цену?
Мари захлестнула жаркая волна желания. Ее реакция на этот вкрадчивый, даже небрежный намек на интим был пугающим, волнующим и унизительным – все вместе. Она уже успела устать от борьбы – не столько с Себом, сколько с чувствами, которые он у нее вызывал. Всего лишь на секунду Мари позволила себе представить, что случится, если она сдастся.
– А разве не так? – вопросом на вопрос ответила она.
– Я не расскажу вашему брату о вашем умении срывать свадьбы.
– Благодарю вас.
Ее облегчение было искренним, но тревожная морщинка на лбу осталась. Что, если он передумает?
– Не волнуйтесь, меня считают человеком слова. – Увидев, как в ее расширившихся глазах промелькнуло беспокойство, Себ хмыкнул. – Вам не стоит играть в покер.
«Если только со мной», – подумал он, чувствуя, как подскочила его температура при мысли об игре на раздевание.
– Я понимаю, что рано или поздно Марк узнает об этом, – вздохнула Мари. – Но я предпочитаю, чтобы это случилось как можно позже. Он со мной даже не разговаривает, – вдруг вырвалось у нее.
– Знаете, если вы что-нибудь не предпримете, то проведете свою жизнь… – Себ качнул головой и резко закончил: – Даже не так. У вас не будет своей жизни.
