— Хмм… А что ты умеешь делать?
— Узлы вязать, починить, если что надо. С лошадьми недурно управляюсь. — Бог ты мой, сколько лет назад он произносил похожие слова… тысячу, никак не меньше!
— Мисс Джессика велела тебя нанять, так, видать, ничего не попишешь. — Взгляд управляющего стал острым, как клинок. — Ты смотри, свое дело делай, по сторонам не глазей — и мы поладим.
В немудреных речах Грегори Франклин ясно расслышал предостережение. Но ничего не сказал. Просто кивнул и двинулся вслед за подростком по имени Джимми в одну из пристроек, где ему отвели койку. Бросил вещи на кровать и снова вышел на свет. Грегори дожидался его с лопатой.
— Я бы подкрепился, — коротко сообщил Франклин. — А то прямо живот подвело.
И не солгал. Позавтракал он много часов назад. Половинка грейпфрута, круассан, черный кофе… Традиционный завтрак бизнесмена, когда впереди несколько часов за письменным столом, а потом деловой ленч с клиентом. А вот если собираешься верхом скакать или денники чистить — это же курам на смех!
— На голодного ты мало смахиваешь, — фыркнул старик.
— А ты прислушайся, папаша: слышь, какие трели брюхо выводит? — усмехнулся Франклин.
— Грегори меня зовут, ясно? Ладно, ступай в дом, да смотри, через черный ход. Скажешь Рамоне, она тебя накормит.
Внушительный, просторный особняк радовал глаз… Впрочем, дом самого Франклина в Чарлстоне ни в чем ему не уступал. Он постучал в дверь, мысленно браня себя на все лады. Почему так неистово бьется сердце? Вот он сейчас войдет и увидит женщину, которая, возможно, дала ему жизнь…
Рамона оказалась из тех, кого называют пышками. Круглые щеки, ладная полная фигура, блестящие черные волосы заплетены в толстую косу и короной уложены на голове.
Нет, это не моя мать. Франклин понял это в тот самый миг, когда экономка отвернулась от плиты и улыбнулась ему.
— Сеньор, что вам угодно?
— Меня Грегори прислал, — сообщил он, чувствуя, как пульс понемногу восстанавливается до нормального. — Сказал, меня тут накормят.
Рамона просияла еще приветливее, усадила новоприбывшего за массивный дубовый стол и поставила перед ним яичницу с ветчиной, домашний пирог и огромную чашку с дымящимся черным кофе.
— Ну и повезло же работникам «Форталесы» с поварихой! — похвалил Франклин. — А уж детишкам-то вашим и того больше! — добавил он небрежно. На всякий случай стоит проверить, хотя в ответе он был загодя уверен.
— Ах, деточки мои! — радостно подхватила Рамона и тут же обрушила на него целую лавину сведений про свою дочку Клару, студентку колледжа, и сына Ортего, доктора в Тусоне.
— Доктор Ортего Маклоу, — с гордостью повторила она. Щеки ее зарумянились, и экономка вдруг показалась куда моложе своих лет. — Мой старшенький… грех юности, так сказать.
— Ну и сколько же этому греху юности стукнуло? — улыбнулся Франклин.
И Рамона с готовностью сообщила, что доктору Ортего в следующем месяце исполнится аккурат тридцать пять.
Франклин кивнул, ощутив в груди внезапную пустоту. Но ведь именно этого он и ждал, ведь с самого начала понял, что эта добросердечная женщина не его мать. Уж она-то не выбросила бы собственного ребенка, точно щенка!
— Очень вкусно, — поблагодарил он, вставая. — Спасибо, Рамона.
Он звонко чмокнул экономку в щеку и вышел во двор. Грегори тут же приставил его к работе. Бездельников управляющий не терпел.
— Просил работы — получи, — ворчал себе под нос Франклин, разгружая грузовик с комбикормом. Можно подумать, возня с мешками да уборка навоза — это экзамен, который необходимо сдать, прежде чем тебе позволят рискнуть своей шеей в седле!..
С утра до ночи, какую бы работу ни поручили, Франклин не терял бдительности. Зорко высматривал любую подсказку, любой намек, который пролил бы свет на мучительную тайну его рождения. Франклин понимал: родившись, в «Форталесе» он пробыл от силы день- два. О каких воспоминаниях может идти речь? И тем не менее все глядел и глядел по сторонам, словно какой-нибудь пустячок мог послужить ключом к разгадке.
А затем на третье утро у конюшни появилась Джессика Меррилл, и Франклин понял: он себя обманывает. Часть его сознания была сосредоточена на выяснении родословной местного Джорджа Вашингтона, но вторая ждала встречи с девушкой.
И ощущение было такое, словно тяжелый кулак с размаху пришелся прямехонько ему в челюсть. До чего хороша! И как это его угораздило принять такую красавицу за мальчишку, пусть даже на расстоянии?
День выдался жаркий. Фарфорово-синее небо, безжалостно палящее солнце, и ни ветерка, ни облачка, дарующих прохладу… Даже лошади изнывали от зноя, не говоря уже о работниках. А Джессика, похоже, чувствовала себя лучше некуда.
Забыв обо всем, Франклин жадно любовался девушкой. На ней была синяя футболка без рукавов, и он видел, как под загорелой кожей перекатываются мускулы. И почему ему никогда не приходило в голову, как сексапильны сильные женские руки? Ее джинсы, выгоревшие, почти белые на коленях и сгибах, эффектно обтягивали ягодицы и невероятно длинные, стройные ноги. Волосы она стянула в хвост, чтобы в глаза не лезли, но несколько непослушных каштановых локонов выбились и упали на лоб.
Франклин задохнулся. Джессика была подобна глотку прохладной, родниковой воды, а он умирает от жажды.
Работник-самозванец выгрузил из кузова последний мешок и выпрямился… Джессика сейчас пройдет совсем рядом, делая вид, что в упор его не видит.
Да гори все синим пламенем, подумал Франклин и спрыгнул на землю прямо перед ней.
— Доброе утро.
Джессика поневоле остановилась.
— Доброе утро, — холодно отозвалась она и обошла его справа.
Но Франклин снова вырос у нее на пути.
— Отличный денек выдался.
— Погожий, да.
Девушка отступила в сторону. Франклин повторил ее движение.
— Мистер Крэгг…
— Ну не забавно ли? — насмешливо протянул он. — Когда я незваным вторгся в ваши владения, вы звали меня просто Крэггом, зато теперь, когда я вкалываю здесь на законном основании, повысили до мистера.
— Усадьба не моя собственность, — ответила Джессика. — Да и вы не у меня на службе. Ранчо принадлежит Гриффиту Уинстону.
— А вы — его падчерица.
— Вот именно.
— Прошу прощения, но принципиальной разницы я не вижу.
— Я не из рода Уинстонов, Крэгг. То есть юридически «Форталеса» мне не принадлежит и принадлежать не будет — ни частично, ни полностью. А теперь прошу прощения…
— Вы меня избегаете, мисс Меррилл?
Джессика вспыхнула.
— Я вовсе не… Я терпеть не могу, когда надо мной потешаются.
