– Участковый землю носом роет, и уже, кажется, что-то нарыл, но… – Вова виновато засопел. – Но что-то не верится мне в его версию.
– А она у него какая?
– Вчера до позднего вечера наш улыбчивый парень Павлушка, тот, что прохихикал остаток новогодней ночи под кумаром, пил с группой таких же отморозков в баре на Крушининой улице. Есть там полуподвальчик, вполне приличное заведение, кстати. Охраны на каждого посетителя по два человека почти. И почему это место полюбило всякое отребье, ума не приложу.
– Дальше что, Вова? Не распыляйся! Пил он там, и что?
– Потом парни решили косячка забить, охрана на дыбы. Попросила их покинуть заведение. Говорят, группа этих ребят сидела с обеда с самого, а время уже к полуночи шло. Завязалась потасовка, которая потом переросла в дикую драку. К парням подмога подтянулась с других районов. Так вот, наш погибший, вроде бы в разгар сражения, взял и покинул место боя. Ну вот… Собственно, и все. Утром Павла на углу его дома в сугробе мертвым нашли с ножевым ранением в область сердца.
– Думаешь, что кто-то догнал его и…
– Да не думаю я так, Наташ! В том-то и дело, что не думаю, – прохныкал задавленный обстоятельствами Лесовский. – Кому надо в разгар драки бежать за ним следом? Для чего? Там каждая пара рук на счету, станут ли догонять труса?
– Всяко бывает. Драчунов задержали?
– Еще ночью. Не всех, правда. Многие разбежались. Но основные зачинщики сидят. Там дел хватает. Холодное оружие, травка по карманам, у одного и порошка на три дозы. Ребята нарвались по-крупному.
– А что наш хохотун?
– У него карманы чистые. Ни денег, ни травы, ничего. Участковый говорит, что и пьян тот не особо был, в отличие от остальных, когда уходил из бара. Его охранник запомнил.
– Мог и потом где-нибудь добавить. У них это запросто.
Лесовский помог ей забраться в машину. Приткнулся на сиденье рядом. Сел, нахохлившись огромной недовольной птицей. Какое-то время молчал, пока ехали, а потом проговорил со вздохом:
– Что-то чудится мне, не в драке тут дело, Наташ. Назови мое наитие как хочешь. Но что-то не нравится мне это.
– Хочешь связать его смерть с новогодней ночью?
Тут же поняла она, куда он клонит. Себе самой она вот так скоропалительно мыслить не позволила. Она вчера еще заставила себя поверить, что Таисия и есть та самая роковая отравительница, решившая во что бы то ни стало заполучить Кагорова себе в мужья.
Пусть будет так, как требует от нее начальство, как настаивает Вова Лесовский. Пусть будет так. Может, они и правы, а она из глупой женской солидарности упрямиться решила.
И тут вдруг бац, когда она совсем уж было успокоилась, Вова берет и запросто так от своей версии отказывается. Он же сам копытом землю рыл, настаивая, что ничего, кроме бытовых интересов, в этом деле нет и быть не может. А теперь что?
– Хочу, не хочу, но согласись, странное какое-то совпадение, – неуверенно начал Вова. – Тут еще участковый с матерью погибшего успел переговорить, так вот та убивается и все кричит, что предупреждала сына, чтобы он был осторожным. О чем предупреждала? В чем тот должен был проявить осторожность? Пока не ясно, но настораживает.
– Выясним, – пообещала Наталья. – Все, выметайся, кажется, приехали…
Эксперты уже сворачивались, закончив осмотр места происшествия. Зеваки тоже расходились, устав ждать душещипательных новостей. Тут же сновал челноком молодой безусый участковый, деловито отдающий указания дворнику и жильцам из угловой квартиры с первого этажа, под чьими окнами и совершено было убийство.
– День добрый, – поприветствовал он приехавших Наталью и Лесовского и доложил: – Мать покойного у себя дома. Нехорошо ей, с ней врач. Жильцы квартиры, чьи окна выходят за угол, вот они.
– Спасибо. Разберемся, – поблагодарила Наталья участкового.
– Следов на месте происшествия никаких не обнаружено?
– Так с утра снег во дворе чистили, за угол свозили. Слава богу, что хоть покойника не завалили, а то пролежал бы до весны, – деловито доложил участковый.
– Кто его обнаружил?
– Вот мужчина, – участковый ткнул пальцем в толстой перчатке в сторону супружеской пары. – У них окна туда выходят. Его звук снегоуборочной машины разбудил. Он к окну подошел, штору откинул, а там…
– Уже светло было? – спросила она.
– Нет. Кажется, нет. Машина в полседьмого начала работать. А светает после восьми. Еще темно. Точно темно.
– Как же он сумел рассмотреть? Свет от фонаря туда не достает.
– Но свет из его окна, наверное, ему позволил рассмотреть. От фонаря-то туда действительно не достает.
«Или не просто так мужик в окно с утра решил попялиться, – подумала про себя Наталья Евгеньевна. – Может быть, слышал что-то ночью, звуки борьбы или скандала, вот и решил с утра пораньше в окошко выглянуть. Что там и как? Как же он при свете из окна тело рассмотрел в утренних сумерках? Не прожектор же у него на подоконнике установлен.
Как-то не вяжется».
– Идемте, представьте меня им, – скомандовала Наталья Евгеньевна участковому.
– Сахаров. Сахаров Сергей Васильевич, – с заметной маетой во взгляде представился ей жилец квартиры, чьи окна выходили как раз на место происшествия. – А это супруга моя – Сахарова Вера Васильевна. Отцы у нас были тезками.
– Я поняла, – осадила его заискивающий юмор Наталья. – Расскажите, как вы обнаружили тело?
– Я не обнаруживал! – перепугался Сергей Васильевич, попятился, успев бросить на участкового осуждающий взгляд.
Вот, мол, помогай вам после этого. Не надо было лезть. Пускай бы парня под снегом похоронили. А весной с ручьями и нашли бы.
– Я в окно выглянул с утра, а Пашка лежит.
– Кто он? Вы знали погибшего? Вы узнали его?
Она могла быть въедливой сукой, что делать, издержки профессии. Об этом утверждал взгляд Кагорова, когда она с ним беседовала. В этом сейчас красноречиво упрекал ее и взгляд Сахарова.
– Господи, откуда же мне было знать-то?! – возмутился он и глянул на жену, ища поддержки. – Валяется кто-то на снегу, а тут машина снег убирает, мы тревогу и забили с Веруней. Потом вот милиция приехала, посмотрели, а это Пашка. Что вы хотите-то от нас?
– Я хочу посмотреть из вашего окна.
– То есть?! – Сахаров Сергей Васильевич заметно побледнел.
– Я хочу из вашего окна взглянуть на место происшествия. Вы мне это позволите?
Вера Васильевна Сахарова вымученно улыбнулась, подергала мужа за рукав и что-то прошептала ему на ухо. Тот цыкнул на нее, свел брови домиком и указал Наталье на подъезд:
– Идемте…
Ей понадобилось три с половиной минуты, чтобы понять: Сахаров безбожно врет и ей и участковому. Из того окна, из которого он якобы увидел труп, можно было увидеть лишь тропинку и часть сугроба. И это в светлое время суток, а не в кромешной темноте. А само тело, где оно было обнаружено оперативниками, как ни извивайся, рассмотреть было бы невозможно из их окна. Хоть на подоконник вставай, хоть в форточку по пояс вылезай. Она ведь и вылезла, чтобы потом им доказать, что они врут.
