Почему?
Да потому, что чувствовала — она на верном пути.
И Питер доказывает, что она не ошиблась, раз подчиняется ее воле. Он по натуре даритель, хотя, разумеется, властолюбив и самоуверен. Питер слишком значительный человек, чтобы его мужское самолюбие пострадало оттого, что сейчас он позволит верховодить ей.
Эрин была счастлива. Он предоставляет ей полную свободу!
— Ладно, — ответила она и довольно улыбнулась. — Принцесса приказывает не двигаться, пока она не разрешит.
Питер засмеялся — ему понравилось, что она подхватила его шутку о принцессе и принце.
— Думай о том, какая прекрасная ночь, и отдайся моим рукам, — добавила Эрин.
— Я буду изображать часового на посту, — с улыбкой сказал он и уставился на море.
— Да, как королевский гвардеец у Букингемского дворца.
— Ты там была?
— Питер, не разговаривай. Погрузись в свои ощущения.
Эрин стала не спеша расстегивать на нем рубашку, пальцы переходили от пуговицы к пуговице, касаясь обнаженной кожи. Питер молчал, но дыхание у него сделалось прерывистым. Эрин улыбнулась — он взволнован и ждет ее следующих шагов.
Пассивность не в характере этого человека, но это лишь обострит его чувства. Она желала, чтобы ночь стала для них обоих необычной, незабываемой. Ночь, которую они будут хранить в своей памяти.
Рубашка соскользнула с плеч и рук — таких широких плеч и рук с мощными бицепсами. А какая у него потрясающая грудь… Гладкая, упругая, которую так и тянет потрогать. Эрин, радуясь этой возможности, коснулась пальцами сосков, мгновенно превратившихся в тугие твердые шишечки. Не удержавшись, она припала к ним ртом.
Питер застонал и неожиданно с силой притянул ее к себе. Он меня хочет! — пронеслось у Эрин в голове, но она высвободилась из его объятий, решив полностью осуществить задуманное.
— Питер, не нарушай уговор! Я еще тебя не раздела.
Он послушно убрал руки, но весь напрягся.
— Все будет очень хорошо, — пообещала она.
Хорошо…
В голове у Питера все смешалось, тело пылало от приливов страсти. Никогда еще ни одна женщина так его не возбуждала и такого с ним не выделывала. Не касалась его с такой изысканной сексуальностью. Он еле сдерживался, чтобы не броситься на нее и не подмять под себя. Сколько еще ждать? Но было какая-то удивительная прелесть в том, что она делала.
Он призвал на помощь все свое самообладание, а она тем временем расстегнула ему джинсы и, засунув ладони за резинку трусов, медленно спустила их вниз вместе с джинсами. Обычно он сбрасывал с себя одежду не думая и очень быстро, а тут раздевание превратилось в церемонию: постепенно обнажаются бедра, колени, икры.
Интересно, а в древности принцев тоже раздевали таким образом слуги?
Нет. Не так. Его гладили нежные руки, отчего кожу приятно покалывало.
В ушах зашумело. Что это? Рокот океана или собственная кровь с гулом бьется в венах?
Питер уставился на звезды, с трудом сдерживаясь. Он был на грани взрыва. Она доводила его до невообразимого состояния возбуждения, чего ему раньше не привелось испытать. Чем это кончится? И когда? Но нет, пусть эта эротическая атака продолжается.
Наконец он крепко зажмурил глаза — волна сладостного наслаждения окатила все тело.
Эрин поцеловала его в пупок, потом ее руки сомкнулись у него на шее.
— Было хорошо? — спросила она.
Питер открыл глаза и увидел перед собой лицо с сияющей улыбкой.
— Очень, но это еще не конец, — сказал он и прижал Эрин к себе, и его рот оказался на ее улыбающихся губах.
Их обоих охватило дикое нетерпение, испепеляющая, первобытная страсть мужчины и женщины.
Питер поднял Эрин на руки и понес в свою спальню.
Им предстоял долгий путь, конца которого не было видно.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Эрин постепенно пробуждалась от сладкого сна. Какое блаженство! Она подняла руки, потянулась, открыла глаза и… о господи!
Около кровати стоял Питер Рэмси и с довольной улыбкой смотрел на нее. Мокрые волосы зачесаны назад, из одежды — ничего, если не считать белого полотенца, переброшенного через плечо.
А она лежит в его постели, в его квартире на Бонди-Бич…
В уме всплыли все подробности прошлой ночи, и тут же стянуло мышцы живота. Тело помнило, как волны фантастического наслаждения накатывали на нее одна за другой.
— Спящая красавица просыпается. — Голос Питера ласкал слух. — Ты могла бы подождать моего поцелуя.
Какое облегчение! Он не расстался со сказкой, значит, впереди у них, возможно, еще не одна ночь.
— Разве я проспала сто лет? — ответила она.
Интересно, который теперь час, и еще интересно, есть ли место для нее в сегодняшних планах Питера.
— Нет, не сто. Но пора вставать, если хочешь поехать со мной на скачки.
— Скачки?
— Сегодня днем моя лошадь впервые участвует в скачках в Рандуике, и я не могу этого пропустить.
Спортивные игры миллиардеров, подумала Эрин. В ее жизни подобных развлечений не было, но она готова приобрести новый опыт. Еще одно приключение с этим мужчиной, и к тому же яркое.
— В Рандуике наряжаются также, как на Кубке Мельбурна? — спросила Эрин, вспомнив телевизионный репортаж о скачках, которые в большей степени являли собой показ мод.
— Не беспокойся. — Подойдя к кровати, Питер сел около Эрин и с улыбкой убрал с ее лица спутанные волосы. — Я тебя одену как принцессу.
На этот раз слова о принцессе не возымели нужного действия. Прекрасно, что Питер приглашает ее поехать с ним, но одевать ее… Что он хочет этим сказать?
— Каким образом ты собираешься это сделать? — настороженно поинтересовалась она.
Он пожал плечами.
— Я знаком с ведущими модельерами в Сиднее. Все, что требуется, — это позвонить, чтобы прислали подходящий наряд. Какую одежду ты предпочитаешь: от Лизы Хо, Питера Морриси, Колетт Диннеган?
Питер перечислял имена знаменитостей с такой небрежной уверенностью и пресыщенностью, что Эрин это покоробило. Он богат и влиятелен, и поэтому будет наряжать ее так, как ему заблагорассудится?
— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.
— Нет? — Рука, ласкающая ее, застыла. Питер нахмурил брови. — Ты говоришь «нет»?
Правда, его глаза продолжали блестеть, и она поняла, что огонь, вспыхнувший между ними прошлой ночью, не погас. Ночь была великолепной, просто фантастической, но Эрин не желала, чтобы ей что-либо диктовали. Она хочет быть с ним, хочет продолжения этой ночи, а в мозгу сверлит: «Не позволю, чтобы мной командовали». Если Питер думает, что может купить ее уступчивость, значит, об уважении речи нет.
