— Что за шум? — заглянул в приемную Иден. — Лада, так себя ты не задушишь, даже не пытайся.
— Зато у меня притупляется желание придушить кого-нибудь другого.
— Надеюсь, ты не меня сиротой оставить планируешь?
— Мечтаю, но в последнюю очередь. Твой папаша заметно сдал позиции в рейтинге моих врагов.
Тут в дверном проеме нарисовался предмет нашего разговора. И, надо заметить, нарисовался в мрачных тонах. Того и гляди, молнией шарахнет.
— Диван душишь? — зловеще протянул он. — По Академии шляется толпа народу, которая лезет куда не надо, а от тебя никакой помощи! Могла бы последить за ними.
Да, так и вижу эту картину. Пустой коридор, неясная тень мелькает за поворотом. На цыпочках спешу туда, даже дышать стараюсь через раз, чтобы не выдать себя. Предупредить графа я катастрофически не успеваю. Уйдет же! Вход в подвал открыт. Озираюсь вокруг, ни души. Держась одной рукой за стенку, я начинаю спуск. С каждым шагом света все меньше, и когда тьма затапливает все вокруг, я получаю удар по голове. Через месяц Джонатан нанимает нового секретаря. А лет через двадцать находят мой труп. Да пошел он на фиг со своей слежкой!
— Чтобы меня прикопали тихонько? Учти, призраком стану!
— Отлично, на зарплате буду экономить.
— А на похоронах? Я без поддержки минимум одного мордоворота в Штирлица играть не собираюсь! Вон, сына пошлите! Пусть возьмет девчушку посмазливее и шатается с ней по Академии, мол, место для экстремального интима ищем.
У графа аж дыхание перехватило от возмущения.
— Иден — мой единственный сын!
— Значит, опасность не отрицаете? — я приподнялась на локтях. — Между прочим, у меня серийного номера на спине нет. Я тоже эксклюзив.
— И слава богине, что эксклюзив! Вторую такую я бы не вынес.
Оставив последнее слово за собой, граф покинул приемную и заперся в своем кабинете.
— Что с ним? — недоуменно обернулся ко мне Иден.
— Нервы, — пожала плечами я. — Ты б ему успокоительного тайком подлил. А то нервы не только у него начнут сдавать.
Юноша воспользовался моим столом как стулом. Ругаться сил не было, потом протру.
— Ничего, сходишь на бал, развеешься. Заодно и нервы подлечишь.
Я завозилась, устраиваясь поудобнее, поправила подушку и спокойным голосом спросила:
— А с чего ты взял, что я туда пойду?
— А разве нет?
— Нет.
— А-а-а, у тебя денег на платье нет, — проявил чудеса логического мышления Иден.
— Есть.
— Тогда почему нет?
— Мне жалко тратить их на платье.
В приемной повисло молчание.
— А хочешь, я тебе наряд куплю?
— Ну, прямо добрая фея, — протянула я. — Только крылья у тебя из задницы растут. Сказала нет, значит нет.
— Ну почему-у-у?
— А что мне там делать?
— Отдыхать, веселиться, танцевать.
— Ну, ты и наивный, — протянула я с восхищением. — В лучшем случае я буду стоять у стенки, а в худшем — твой отец припашет меня к работе. Вот даже не знаю, что выбрать. Сидеть дома с чаем и вкусняшками в удобном халате или в тесном платье следить, чтобы официанты ничего не разбили, не украли и не нахамили. Даже не знаю.
Я изобразила руками весы.
— Отдых, работа. Работа, отдых. Отдых, отдых, отдых.
Ну как объяснить ребенку, что я не хочу быть «мещанином во дворянстве»? Даже если приму предложение Идена насчет платья, своей я в обществе не стану. Это в книжках аристократия с ходу принимает иномирян в свой круг, восхищенная непосредственностью (читай — наглостью), красотой или магической силой попаданцев. А на самом деле я буду для них кем-то вроде забавной говорящей обезьянки. В лучшем случае на меня будут смотреть как на диковинку, а в худшем — затравят. Я, конечно, тоже не ангелочек, но со всем местным серпентарием бодаться не смогу, да и смысла не вижу. Они будут в своем праве. Нет, я себя не уничижаю, я реально смотрю на вещи. Я — обслуживающий персонал! Как говорится, гусь свинье не товарищ. А если Иден решится на такую глупость, как ухаживать за мной весь вечер, то достанется и ему. Вот только юноша к моим доводам не прислушается. Зачем зря сотрясать воздух? Проще сказать, что хочу дома поваляться.
— Ну, твое право.
— Лада, где счета за цветы? — раздался вопль из кабинета.
— Все, перерыв окончен, — я поднялась с дивана и потянулась.
Домой я ушла в восемь часов, а в шесть утра должна была снова быть на рабочем месте.
И завертелось… Тут проследить, там записать, а вон там вычеркнуть. Что значит, герцогиня будет с двумя дочками? Мы на одну рассчитывали!
Я тенью следовала за графом, стараясь пореже попадать в его поле зрения. Джонатан с утра был не в духе, и угодить ему под горячую руку и громкую глотку мне решительно не хотелось. Я даже ему не хамила. Представляете степень моей выдержки? Как говорили пингвины, улыбаемся и машем. Дура? Улыбаемся. Склеротичка? Улыбаемся и делаем за спиной жест из трех пальцев. Только полы мыть с таким умом? Полностью с вами согласна! Козел…
Когда часы в Академии пробили семь, я даже не стала протирать свое рабочее место влажной тряпкой, хотя обычно для меня уборка после работы — это святое. Но сейчас любая лишняя секунда с графом приближала меня к статье за членовредительство. Пора убегать, скоро начнут прибывать первые гости, и желательно, чтобы меня тут уже не было. А то припашут еще к чему-нибудь.
Дома я позволила себе выпить кофе с коньяком, чтобы снять напряжение. Когда чашка в моих руках перестала трястись и угрожать чистоте пола, а комната, напротив, начала раскачиваться, я поняла, что успокоилась, но напилась.
Разобрав диван, я погасила освещающий шар и уснула.
Мне снился мой родной мир. Трамваи, идущие через мост над рекой Воронеж, зарево от льющегося металла над металлургическим заводом, пруд около Нижнего парка и каскад фонтанов возле драматического театра. Как я хочу домой! А вот и мой район… Но стук в дверь развеял сон.
Я со злостью ударила по шару на тумбочке. Комната озарилась тусклым светом. Щурясь от него, я приподнялась на локте и потянулась рукой под подушку, куда я обычно клала часы. Не с первого раза я смогла понять, который час. Пятнадцать минут первого!
— Шарик! Ко мне!
Пусть пес и был нематериальным, но его близость давала иллюзию безопасности.
— Кто?
— Лада?
Голос принадлежал Джонатану. Что-то случилось в Академии?
Поплотнее запахнув халат, я открыла дверь.
Джонатану было даже лучше, чем мне. Прическа растрепана, костюм помят, галстук отсутствует, рубашка расстегнута. Он в таком виде через весь кампус шел?
