— Это что?
— Надувной матрас. Ты ведь не думала, что твой иностранец будет спать с тобой?
Это он таким оригинальным методом пытается не допустить разврата?
Папа, видно, понял мои мысли.
— Он немного спускает. Одного человека ночь продержит, а вот двух… В общем, не дай бог твоему интуристу на сдутом матрасе проснуться.
Сочувствую графу.
Ночью меня нагло разбудили. О графа можно было спички зажигать, в такой ярости он был. Особенно она сочеталась с домашними брюками и футболкой с надписью «Довгань», надетой на нем.
— Поговорим?
О, такому шипению и гремучая змея позавидует… Тут мои мысли понеслись не в ту степь, и я ударилась в размышления об Эверо и погремушке… Меня встряхнули. Видно, граф и так терпел изо всех сил, чтобы не устроить скандал.
— Родителей не разбуди! Пошли на кухню.
Лампу включать не стали. Сидели, как настоящие заговорщики, при свете панели микроволновки.
— А теперь рассказывай, что ты про меня наплела такого, что твой отец меня четвертовать хочет.
— С чего ты взял?
— Лада, — граф наклонился ко мне. — Вспомни, кто я. Уж читать эмоции по лицам я умею.
Я пересказала нашу легенду.
— А попроще ничего не могла придумать? Кирпич на голову упал и в больницу угодила.
— Кирпич просто так на голову не падает. Классиков знать надо. Информацию про больницу можно легко проверить. Как и легенду про внезапно вспыхнувшую страсть и длительное романтическое путешествие. У нас паспортный контроль и развитая бюрократическая система, не говоря уже про камеры наблюдения. Достаточно полиции сделать запрос, и наша легенда развалится, как карточный домик. А деревень в России до черта, особенно изолированных и вымирающих. Пойди отследи, кто там живет.
— Ладно, аргументы веские. А что требовал от тебя твой отец?
— Отвести тебя в полицию для установления личности.
В темноте было плохо видно, но я почти уверена, что граф скрестил руки на груди.
— У меня такое ощущение, что твоя легенда там не пройдет. Я прав?
— Угу. Малейшая ошибка, и ты едешь в Сибирь. Давненько графьев туда не отправляли. Зато проведешь сравнительный анализ обезьянников в нашем и своем мирах. Может, чего нового заметишь.
— Знаешь, а я понял, почему ты мне хамишь, — внезапно сменил тему разговора Джонатан. — Ты просто забитая родительская девочка, которая боится отцу и слово поперек сказать. Вот и отрываешься на мне.
Вот тут граф попал в точку. Родительского гнева я боялась до дрожи. Властные мама и папа, единственный ребенок, несостоявшийся жених-тунеядец, исчезновение на полтора года. Неудивительно, что они вцепились в меня клещом. Единственный мой шанс на самостоятельность — это жить отдельно. Вот только сегодня в разговоре промелькнула фраза, что от идеи продать квартиру они не отказались. А я, соответственно, перееду под их крылышко. Дальше мне подберут хорошего мальчика из нашего микрорайона и благословят на семейную жизнь. От таких мыслей меня передернуло. Ну уж нет!
— Темно здесь, — граф попытался сделать пасс рукой, но я ее перехватила.
— Ты что творишь? Хочешь, чтобы мой дом в сводке ЧП завтра показали? Потерпи до утра. У нас около дома начинается лес, зайдем поглубже, и тогда колдуй. Если ничего критического не случится, можешь смело использовать магию, чтобы запутать полицию.
— А если случится? — полюбопытствовал граф.
— Нам уже будет все равно. Все, — я зевнула. — Спа-а-а-ть!
Остаток ночи прошел спокойно. А утром мама выкинула свой любимый фортель, о котором я, честно признаться, уже подзабыла.
— Лада, мы ушли. Спи.
Вот зачем было будить? Они думали, я, как маленькая девочка, испугаюсь, проснувшись одна в квартире? Ладно, раз меня подняли, так устрою-ка я побудку графу.
— Вставай! Вставай!
Джонатан сел машинально, даже глаз не открыл. Теперь от графа в нем не осталось ничего. На голове корова языком лизала, футболка не по размеру, на щеке отпечаток подушки — можно сказать, портрет среднестатистического россиянина.
Пока Эверо пытался разлепить веки, я сходила на кухню, зажгла колонку и поставила чайник на плиту.
А в зале меня ждал сюрприз. Освободившееся место на моей тахте занял граф, еще и одеялом с головой укрылся, чтобы звуки с кухни не отвлекали.
Я решила проявить не свойственное мне человеколюбие, а если честно, не захотела стоять в очереди в ванную, и не стала его будить повторно. После душа разорила холодильник и накрыла на стол. Сама себе умилилась — хозяюшка! Мужчину завтраком кормить собралась.
— Джонатан. Хватит спать. Завтрак стынет!
В этот раз побудка получилась более удачной. А холодная вода — колонку я выключила на автомате — окончательно развеяла остатки графского сна.
— Не понимаю. В прошлую нашу ночевку я всю ночь делал тебе хорошо. А что с утра? Даже кофе не обломилось! А вчера я не дал тебе выспаться, и погляди, какой стол. Где логика, Лада?
Как оказалось, в отличие от всеядного сына, граф был очень привередлив в еде. Мне несколько раз хотелось сделать ему питательную маску из завтрака. Его кормят, а он еще и выкаблучивается!
— Что это за бурда?
— Квас.
— А почему он как тесто?
— Потому, что окрошечный. Попробуй, очень вкусно.
Граф брезгливо, двумя пальцами отодвинул от себя тарелку.
— Спасибо, воздержусь, такое ощущение, что это уже ели.
— Тогда ешь голую картошку!
— А мяса нет?
Я молча встала, бахнула на тарелку котлету и поставила разогревать.
— Бутерброд не намажешь?
У меня вырвалось рычание. Всунула ему в руку хлеб, нож и поставила перед ним масленку. Потом заняла свое место за столом и приступила к окрошке.
— Я тоже есть хочу. И вообще, запомни девиз этого мира: «У нищих слуг нет!»
— Я не нищий! — возмутился граф.
— Да? И где твои капиталы?
Крыть ему было нечем. Спустя некоторое время выяснилось, что не того боялся граф. Вода из-под крана оказала на его не привыкший к таким микроэлементам организм воистину сокрушительное действие.
— Как вы здесь живете? — послышалось из-за двери. — Воздух — воняет, вода — отрава!
Что могу сказать, акклиматизация в самом разгаре. Надо бы на всякий случай Джонатана витаминчиками подкормить, не хватало мне еще его соплей.
— Как выйдешь, на столе желтая капсула лежит, выпей. Я пока пойду, тебе одежду подберу.
Граф появился спустя двадцать минут.
— Ужасный мир. Сюда можно вместо тюрьмы отправлять.
