Нора осторожно перевернула страницу.
А это — Вена, собор Святого Стефана. Там брата крестили! — горделиво сообщила Берта. — Видите, он с восприемниками стоит…
— С кем? — удивлённо переспросила Нора.
— Ну, с крёстными. Вы их не знаете — они австрийцы, — пояснила Берта. — Мы у них на прошлую Пасху гостили три дня.
Здесь Стефан выглядел по-другому — в строгом чёрном костюме, при галстуке. И волосы уложены аккуратно, почти прилизаны. Парочка розовощёких улыбчивых бюргеров смотрелась рядом ним довольно странно, даже нелепо. Стефан, европеец до мозга костей, был будто бы сотворён из совершенно другого материала. И Нора опять вспомнила, что Сибилла так и не призналась Лёве, с кем зачала этого бесподобного юношу.
На снимке, помещённом рядом, те же мужчина и женщина, только более молодые и стройные, держали на руках крупного серьёзного младенца в белом кружевном платье. Нора про себя удивилась — ведь всё-таки крестят мальчика. Но, видимо, у них такие правила…
— А это — Рим, Колизей. Как раз оттуда мы возвращались через Вену. — Берта произносила названия знаменитых столиц так просто и естественно, как Нора — слова Арбат и Таганка.
Здесь Стефан был запечатлён, вероятно, в самом привычном своём облике — в вываренных ветхих джинсах и яркой рубашке-поло. Держа за руку сестрёнку Агату, он склонил голову на плечо Сибилле, но думал опять о чём-то своём. В его взгляде сквозила усталость от семейных вояжей вокруг света. Жизнь, о которой миллионы его сверстников могли только мечтать, воспринималась им как тягостное бремя.
Нора пригляделась получше и опять отметила, что парень очень серьёзный, даже мрачный — будто хитрый чёрт похитил у него улыбку. И взгляд — давящий, напористый, немного исподлобья — был Норе неприятен. Теперь она поняла, как нелегко приходилось Лёвиной матери. А хуже всего, наверное, чувствовал себя сам Райников. «Теперь он отдохнёт!» — некстати подумала Нора и устыдилась этих мыслей. Если бы не просьба Артура, она прекратила бы этот разговор, но ещё не всё удалось выяснить.
— А вот это у них в предыдущем лицее — день Святого Валентина.
Берта пальцем коснулась лица брата, занятого в окружении нарядных и накрашенных девиц его возраста. Стефан был в белой майке, изрисованной красными сердечками, отпечатками губ и исписанной признаниями в любви. Наконец-то парень засмеялся, оказавшись в желанном для себя обществе. Одетый не по-зимнему легко, смуглый и стройный, он демонстрировал великолепные зубы, а тёмные глаза его искрились торжеством, будто он одержал важную победу.
— Стефан первое место занял по числу поздравлений в прозе и стихах. Почти все девчонки захотели на его майке расписаться и подарить сердечко. Ну, рамку там для фотографий, кассету с поздравлением, печенье или торт. Потом даже скандал был! — с гордостью сообщила Берта. — Родители других пацанов, да и девчонок тоже, пришли жаловаться. Мальчишек, видите ли, оскорбили. Типа, их никто не любит, все помешаны только на Силинге. А девки между собой опять перегрызлись. Каждая орала, что именно её подарок Стефу понравился больше, чем остальные. Да ещё он просто так, не подумав, сунул в рот пирожок, тоже в виде сердца. Так девочку, которая пирожок испекла, поймали во дворе и хотели лицо изуродовать. Ладно, отец с охранниками вовремя подъехал, и те обделались. Побить, правда, успели. А за что? Просто из зависти, что именно её подарок привлёк внимание. А больше Стефан и рассмотреть ничего не успел. Все вкусности вывалили на стол и сообща съели. Дома он, правда, хвастался, что успех имеет…
— Ах, вот они где! — Дора, увидев альбом в руках подруги, понимающе хмыкнула. — Да, Берточка тебе про своего брата лучше расскажет, чем я. Вы пока здесь поворкуйте, а я поесть приготовлю. Сейчас Яков звонил, деверь. Говорит, скоро будет в Москве, и сразу же к нам поедет. И я, как бы ни горевала, должна принять его по-родственному.
Хозяйка была уже без шали, но в том же глухом чёрном платье. Нора заметила, что она успела вымыть лицо и вновь наложить макияж. Кроме того, Дора проглотила несколько таблеток, и теперь выглядела свежее, моложе. Всё-таки Лёва подолгу не бывал дома, мать привыкла к его отсутствию, и это помогало ей держаться.
— Как Агата? — поинтересовалась Нора, подняв глаза от альбома.
— Затемпературила — на тренировках простудилась, — с досадой ответила бабушка. — Того мне ещё не хватало! Лишь бы без осложнения обошлось! Её мать с меня спросит, почему ребёнка ей не сохранила. А про то, что с моим ребёнком случилось, никто тогда уже и не вспомнит. Да, Берточка, крысу-то покорми, когда освободишься. И птицам насыпь в кормушку.
— Ладно, бабуль, насыплю, — не отрываясь от альбома, пообещала Берта.
Тон, которым бабушка говорила о матери, больно ранил девочку. Но она считала нужным молчать и не вступаться, так как любила и Сибиллу, и Дору. К тому же Берта пока не понимала, кто из них прав, а кто виноват, и думала, не спросить ли об этом у Норы Мансуровны. Дождавшись, пока Дора уйдёт, она вновь принялась хвастаться.
— Теперь Стефа задолбали совсем. По «емеле» и в эсэмэсках каждый день на свидания зовут. Но он маме клялся, что пока встречаться ни с кем не будет. У него в предыдущем лицее уже учительница была!..
Берта стрельнула карими глазами в сторону полузакрытой двери.
— Только бабушке не говорите, ведь я подслушала… Ну, не совсем, просто они с мамой очень громко кричали. А я шла по коридору и остановилась — интересно же. Теперь все мальчишки у них «лодкой», под Стефана, подстриглись. И чёрные рубашки с расстёгнутым воротом носят — как он. Это-то легко, а ты попробуй, как он, паркуром займись, или на океанских волнах потанцуй!..
Берта перехватила вопросительный взгляд Норы и пояснила.
— Сами себя они называют трейсерами. Прямо на улице выполняют головокружительные трюки без страховки. Вот, глядите! — Берта нашла снимок в конце альбома.
Стефан летел вверх ногами на фоне серо-перламутрового неба, и Нора подумала, что дело происходит под Питером или в Швеции.
— Паркур помогает не только тренировать тело, но и укреплять волю! — горячо говорила Берта. — Я его просила научить, а он говорит, что это для парней дело. Можно упасть, удариться, и тогда детей не будет. Врёт, наверное, просто вломно ему возиться…
— А почему паркур?
Нора спохватилась и взглянула на часы. С Яковом Райниковым она здесь встречаться не хотела. И Дору нужно предупредить, чтобы про Артура пока никому не говорила.
— Это по-французски означает «полоса препятствий». То есть, типа, любую трудность можно преодолеть. Там всего намешано — акробатика, бег, боевые искусства. И от себя можно добавить что-то новое. «Сильное тело, сильный дух, сильный характер» — такой у них девиз. Раньше они назывались «Ямакаси» и в фильмах играли ниндзя. Стефана приглашали этим летом во Францию. Он очень хочет сыграть в боевике. Его на выступлениях увидел продюсер, сразу же показал в Сети режиссёру. И внешность подходящая, и техника отличная. Короче, таким этот герой и должен быть. Они там заложников будут спасать. Ну и по городу бегать — по Парижу! Класс! — Берта захлебнулась от восторга. — Город для них — как джунгли. Они прыгают по крышам, по деревьям, по лестницам, по парапетам. Это же так жжёт! И папа… — Берта вдруг всё вспомнила, опустила глаза, понизила голос. — Папа с ним собирался на съёмки ехать. А Стеф уже один раз хотел сниматься в фильме про шаманов. Упражнения выполнил лучше всех, но его забраковали, потому что иностранец. Но папа говорил — там чьего-то сынка нужно было провести. За него, кстати, каскадёр прыгал. А Стеф-то сам хотел…
