— Я чувствую, Володька, что ты думаешь о какой-то бабе. Ты думаешь о ней всё время, даже когда спишь со мной. Стараешься забыть её и не можешь. Так?
— Да. — Владимир только на это короткое слово и нашёл в себе силы.
Застёгивая куртку, он смотрел, как Прасковья надевает ветровку и ботиночки на пса, как сама ныряет в «дутое» пальто. Почему-то сегодня ей приспичило отправляться на прогулку в валенках с галошами, которые совершенно к этому пальто не шли.
Звягин покинул квартиру, даже не обернувшись. Хорошо, что у него никогда не было дома, а то от одних воспоминаний разорвалось бы сердце. А таких квартир, как Парашкина, перед ним промелькнуло немало. И ни одну из них он не смог бы сейчас вспомнить.
Они расстались просто, без надрыва и долгих объятий. Звягин сел в «Ауди» с таким видом, будто собирался вскоре вернуться. На самом деле ему предстояло отогнать прокатную машину в фирму, на метро приехать в клуб «Фламинго» и подсесть в джип, который будет ждать в условленном месте.
Непосредственно там Владимиру выдадут оружие, скорее всего, пистолет с глушителем. Пока охранники Хуторова разберутся, почему их шеф грохнулся на пол, и откуда именно в него стреляли, Володя успеет через заднюю дверь выскочить к автомобилю.
Почему он решил, что всё кончено? Были ситуации и посложнее, особенно на автосалоне в Женеве. Там его сто раз могли задержать, хотя бы при прохождении паспортного контроля, — так ведь пронесло! И сейчас, скорее всего, покровители его прикроют. Откуда безостановочно ползут мрачные мысли? Из-за дурацкого сна? Нет, Владимир Аркадьевич, ты ещё поживёшь. Ведь у тебя есть Беатрис…
Он ехал из Перова в Шереметьево и ни о чём не думал — просто следил за дорогой. Никакого наблюдения до сих пор не заметил. Скорее всего, Вениамин Хуторов Володю Солода ни в чём не подозревает. Да и кто он в сравнении с тем «грушником» в Женеве? Тот, кроме разведсети, сдал несколько десятков секретных спутниковых снимков и получил за это солидное вознаграждение, а также политическое убежище за океаном.
В Женеву он приехал, решив, что всё закончилось благополучно, и его измена никого уже не интересует. В салоне он прохаживался у подиумов с самыми дорогими моделями автомобилей. По слухам, собирался жениться в третий раз. Но бывшие сослуживцы блудного полковника обратились к Юлиану с просьбой разобраться в ситуации. И Юлиан отрядил на это Чёрного Аиста…
А кто такой Хуторов? Мелюзга, сявка, мент занюханный, который о себе слишком много возомнил. Снял целый этаж в элитном доме, отгрохал шикарный кабинет. И при нём — спальню, гостиную, бассейн, тренажёрный зал. Везёт ему, конечно, козлу, — несколько раз сумел избежать гибели во время покушений.
Но за тех олухов Чёрный Аист не в ответе. Фаина на сей раз не зря потратила деньги. А лучше было бы сразу обратиться к нему. Тогда не прогремел бы взрыв, уничтоживший лимузин Хуторова, и Вероника Кирьянова не лишилась бы ноги. Звягин всегда работал конкретно, не трогая посторонних, и был настоящим ювелиром. Несколько раз при перестрелках из автоматов на людных улицах он умудрился не задеть ни одного случайного прохожего.
Избавившись от «Ауди», Звягин взял такси и поехал к станции метро «Планёрная». Теперь он мог уже не напрягаться, не растрачивать драгоценное время на ерунду, а просто сидеть и думать. Опять вспоминалось самодельная отцовская мебель в питерской коммуналке, соседская ругань на кухне, вечно не работавшая грязная ванна. Интересно, что сейчас делает мама? наверное, молится или выполняет послушание. Чувствует ли, что старшему сыну тошно? Да нет, наверное, ни о каком Володьке она и не вспоминает. Как легко замахиваться на великое, на вечное! И как трудно быть доброй матерью своему родному чаду…
С самого начала Владимир выкидывал фортели. Родился в пикете милиции, в метро, после ноябрьской демонстрации. Туда будущая монахиня, а в то время правоверная комсомолка Надежда Вердяну отправилась уже будучи в декрете и на сносях. Всё закончилось ещё до приезда «скорой», но младенец при родах сломал ключицу, и на его головке долго не рассасывался громадный синяк. Он родился не в доме, поэтому всю жизнь скитался по чужим людям. А в семьдесят четвёртом году о родах на станции метро «Горьковская», да ещё в праздничный день, написали газеты. Ребёнку дали имя Ленина и кучу подарков. Родители сияли от счастья и даже не подозревали, какая судьба ждёт кряхтящего в голубом ватном одеяле первенца.
И вот снова он спустился под землю, но только в Москве. Сидел в вагоне, тупо смотрел перед собой и не понимал, куда и с какой целью едет. Никогда раньше Звягин не чувствовал такого странного оцепенения. Вагон метро, люди, свет, яркая реклама — всё как будто ему снилось.
Жаль, что сейчас нет времени подняться на поверхность и нырнуть в первую попавшуюся прорубь — тогда в голове точно прояснилось бы. Он обожал зимнюю морозную погоду, низкое солнце, обжигающую воду, продрогших работяг с бензопилами, которые очищали прорубь.
Владимир уже давно не моржевал — вот и навалилась депрессия. Ещё немного — и сердце прихватит. Или скрутит ревматизм, как случалось с завязавшими «моржами». Если на дело нужно было идти зимой, Звягин обязательно нырял в прорубь. И всё ради того блаженного мига, когда, минут через десять после выхода на берег, кровь начинала циркулировать по организму и согревать сведённые судорогой мышцы. Звягин «подсел» на это чувство, как на иглу. Сердце, лёгкие, прочие органы после купания работали с удвоенной энергией. Такое состояние при его работе было необходимо. Владимир еле сдерживался, чтобы не запеть от счастья, — и тогда всё удавалось.
А сегодня ноги как будто налились свинцом, и очень хотелось спать. Моржевание способствовало выработке иммунитета, в том числе и от тоски, от страха; но сегодня Чёрный Аист этот иммунитет утратил.
Он не переодевался. Куртка, джинсы, водолазка как нельзя лучше годились для работы. Бронежилет Звягин никогда не жаловал, справедливо считая его бесполезным. Лишняя тяжесть, а выстрелить всегда можно в голову или между пластинами.
Он вышел из метро, жадно глотнул влажный воздух, который показался уже весенним — даже в центре загазованной Москвы. Чёрный Аист не раздумывал над тем, как себя вести. Все его движения были давным-давно отточены, отработаны до автоматизма.
Вот сейчас ему следует немного походить по переулкам, покурить. Потом — разыскать нужный джип, припаркованный неподалёку от чугунной решётки клуба «Фламинго». Только бы не вклинилась какая-нибудь неожиданность — не передумал приезжать Хуторов, не исчезла Вероника Кирьянова, не нагрянули в зимний сад гости или рабочие, не началась милицейская облава. Фаина Адельханян отменить заказ не могла — с этой стороны ждать сюрпризов не приходилось.
Джип «Тойота-Лэндкраузер» поджидал Звягина в оговорённом месте. Владимир замедлил шаг, не спеша подошёл к джипу, и дверца тут же открылась. Звягин очень удивился, хотя и не подал виду, — в салоне джипа, кроме водителя, сидел Юлиан, что случалось крайне редко. Но ещё больше поразился Звягин, когда забрался в джип и увидел там Фаину Адельханян.
Заказчица сидела, завернувшись в чёрную каракулевую шубу, и глаза её лихорадочно блестели. Звягину показалось, что Фаина пьяна. Из динамиков аудиосистемы грохотал «Рамштайн» — чтобы их разговор нельзя было подслушать или записать. Кроме того, громкая музыка, раздающаяся из дорогого автомобиля, сама по себе снижала порог подозрительности. Почему-то все считали, что наблюдатели или киллеры должны вести себя тихо. В данном случае, публика из джипа походила на подгулявших завсегдатаев «Фламинго» или ресторана, расположенного напротив.
