Оставшись одна, долго смотрела на себя в зеркало. Старалась прогнать внезапно нахлынувшую тоску, для которой вроде бы не было причины. Разве что неухоженная съёмная квартира, в которую пришлось срочно перебраться два месяца назад… Теперь Ромку надо возить в школу на машине, но Саша делает это беспрекословно, несмотря на то, что съехать с Кирочной пришлось именно из-за Евгении. Та не смогла больше жить со свекровью и пригрозила вернуться на Урал к родителям, чего Саша никак не мог допустить.
Сама Женя от переезда только выиграла — она работала в кассах станции метро «Чёрная речка», и теперь бегала туда пешком. Правда, сегодня была не её смена, и Евгения решила немного прибраться в квартире. Потому и не возражала против вечерней прогулки сына — никакого толку от Ромки всё равно не было бы, а от дел он всегда отвлекал.
Евгения стояла перед зеркалом и рассматривала себя так, будто делала это впервые. Все всегда говорили, что она — копия актриса Александра Захарова, но почему-то сегодня сходство проявилось особенно. Даже муж называл Женю «тонкой штучкой», и она действительно была тонкая, несмотря на то, что имела ребёнка и тридцать лет от роду. Свежести придавала розово-белая гладкая кожа, да и одевалась Женя всегда в джинсы и свитера, давно уже позабыв о юбках.
Сейчас решила надеть старый тренировочный костюм, волосы покрыть косынкой и слегка почистить потолок, чтобы подсохшая извёстка не пачкала палас. Комната была мала для троих, но всё же Швоевы в ней как-то помещались. Евгения отгородила шкафами угол для Ромки, а они с Сашей спали на широченном диване, который днём складывался и становился маленьким, компактным.
Время от времени Евгения признавалась сама себе, что ей здесь нравится больше — как ни крути, отдельная квартира, никаких соседей и скандалов. И у Саши на Ланском шоссе прекратились припадки — он стал спокойным, улыбчивым, как во время медового месяца, ещё до Чечни. Когда не работал, бегал по магазинам, помогал делать уборку. Придумал оклеить в комнате потолок обоями, как и в прихожей. Даже варил суп и жарил мясо, ну а кофе и яичницу если не подавал в постель, то только потому, что жена не разрешала.
Мария Севастьяновна, свекровь, звонила сегодня несколько раз. Просила простить её и повлиять на Сашку, чтобы тот накануне Нового года и Рождества вернулся домой. Но Евгения понимала, что ещё рано говорить с мужем об этом. Вечные скандалы на Кирочной, вопли до хрипоты пугали Ромку, и должно было пройти много времени, чтобы пожар взаимной ненависти угас.
Причина вражды заключалась в том, что Мария Севастьяновна подарила свою квартиру младшему сыну, а сама переехала к Сашке на Кирочную. Сделала это после смерти мужа Виктора, когда старший сын лежал в госпитале, и вот этого Александр простить матери не мог. Разумеется, Евгения тоже не была в восторге от пребывания свекрови на их и без того мизерной площади. И потому поддерживала мужа в стремлении отъехать от матери. Саша в идеале мечтал об отдельной квартире, но Евгения не представляла, где взять на это деньги — ведь ещё за машину висели долги.
Она вернулась в комнату, открыла дверь на балкон, и лицо обжёг морозный воздух. Ёлку для Ромки уже купили и пока держали на улице. Надо нарядить её поскорее, не тридцать первого числа. Пустить праздник в дом пораньше, потому что второго января семья улетит в Екатеринбург и до конца каникул не вернётся.
Евгения увидела с балкона сына, который пытался запрячь в санки дворовую собаку, улыбнулась и вернулась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Надо будет до того, как начнётся уборка, поджарить купленного утром судака. Чтобы, когда придёт с работы Саша, тут же подать обед, а не метаться по кухне и не заставлять его ждать.
Муж не любит сидеть голодный, сразу же начинает заводиться, припоминая все Женькины грехи от момента их знакомства. Но зато когда насытится, может с уборкой помочь. Правда, тогда уже примчится с улицы Ромка и усядется на отца верхом. Опять начнёт просить, чтобы ему купили компьютер, потому что они есть у многих ребят в классе. Но ведь есть и такие дети, которые кушают только в школе, и дома у них никогда ничего нет, а одеваются в обноски из гуманитарной помощи.
Как доказать мальчишке, что у него и есть нормальное детство? Без излишеств, зато с приличными родителями, двумя бабушками и дедом-полковником. С новогодними подарками, вознёй в снегу, с приятелями и школьными уроками, с наивными секретами и мечтами о будущем. Может, потом Ромка и поймёт, что именно сейчас был по-настоящему счастлив. Но пока он ноет, клянчит подарки, кому-то завидует…
Евгения уже собралась идти на кухню разделывать рыбу. Но тут на письменном столе зазвонил телефон — длинным междугородним сигналом. Ничего удивительного в этом не было — Тамара Ефимовна, мать Жени, объявлялась каждую неделю, потому что до сих пор очень беспокоилась за дочку. Как она там, в чужом городе, не обижает ли её сватья Мария, не заболел ли Ромка, а то ведь в прошлом году не вылезал из ангин…
Евгения сняла трубку и присела за стол. Несмотря на дороговизну междугородних переговоров, Тамара Ефимовна несколькими фразами никогда не ограничивалась. Она готова была экономить на чём угодно, но только не на общении с единственной дочерью.
— Алло! — Евгения накрутила на палец осветлённую прядь длинных волос. — Мама, ты? — И замолчала, прислушиваясь к Ромкиным воплям во дворе.
— Женечка, здравствуй! — Тамара Ефимовна говорила взволнованно, и дочь сразу поняла — у родителей что-то произошло. — Саша дома?
— Нет, он ещё в фирме. А что? — Евгения оторопела. Получается, мать звонит не ей, а зятю? Почему? — Мама, причём здесь Саша?
— Женечка, я ничего не понимаю… — Тамара Ефимовна говорила сбивчиво, невнятно, то и дело всхлипывая. — Папу в милицию сегодня забрали!
— Папу?! В милицию?.. — Евгении казалось, что мать бредит. — За что?
— Не знаю… Он хотел всё это скрыть от меня. Сказал, что в деревне у матери задержался, потом по дороге колесо полетело, пришлось менять. Говорит, расстраивать не хотел. Но на шоссе случайно оказался ещё один его знакомый, Филичкин, ты его знаешь. И он видел, как гаишник отца тормознул. А потом подошёл парень в дублёнке, с милицейским удостоверением. Отец за руль сел, а тот парень и ещё один — к нему в машину. И все в отделение поехали! Когда отец вернулся, я его в оборот взяла. Ты, говорю, не в автосервисе был, признавайся, где шлялся! Он сказал, что уголовный розыск интересуется Сашкой. Отец так и не смог понять, что Саша натворил, но явно что-то жуткое. Спрашивали про то, как зять осенью у нас гостил, как отцовскую машину брал, куда на ней ездил. И почему-то про Кулдошину Наталью. Помнишь, которую осенью убили?..
— Мама, я тоже ничего не понимаю!
Евгению внезапно заколотил озноб. Она боялась прикусить язык и никак не могла справиться с прыгающими руками, которые с трудом удерживали трубку.
— Да, я помню то убийство, но Сашка-то причём? И папа? Её же какие-то бандиты замочили… Откуда взяли, будто папе про это известно? А Сашка… Да, он сложный человек, но на преступление не пойдёт никогда. Он же понимает, что у него семья. Да и зачем?.. его что, в убийстве той женщины обвиняют?
