Почти никто. И почти никогда.
В этот раз он начал с того, что тронул листья дерева, тихо качнул их – и Генри проснулся. «Идет восточный ветер», – подумал он, и почему-то эта мысль была очень яркой, но потом Генри открыл глаза, вспомнил, где он, и все остальное вылетело у него из головы.
Было уже темно, но над Пропастями по-прежнему разносились песни, разговоры, топот ног, звон чашек и даже пиликанье какого-то музыкального инструмента. На месте победы над Освальдом начали веселиться, когда солнце стояло высоко. Сейчас было давно за полночь, но никто, похоже, не видел повода отправиться спать. Сам Генри почти сразу спрятался в эвкалиптовой роще, устроился в развилке между толстых веток и заснул, а теперь едва мог пошевелиться: все-таки дерево не лучшее место для сна.
– А ты выпей чаю и сразу взбодришься.
От неожиданности Генри чуть не свалился вниз, но вовремя ухватился за ствол. Скриплер сидел перед ним, держа чашку с блюдцем. На фоне дерева его было почти не различить, что для пня с глазами, конечно, неудивительно.
Отличить скриплеров друг от друга непросто, но этого Генри узнал. Среди верхних веток у него сидели светляки: живой, разноцветный обод. Корона, вспомнил Генри. Вот как это называется.
– Чай – лучшее начало дня, даже если день начинается ночью. – Пал, король скриплеров, поклонился с ловкостью, которой не ожидаешь от кого-то настолько деревянного, и торжественно вручил ему чашку.
– А вот им, по-моему, уже хватит. – Генри кивнул вниз, туда, где сотни человек никак не могли утихомириться. Скриплеры сновали среди них с чайниками и корзинами и по-прежнему кормили всех желающих. – Им бы выспаться, а они скачут, как ошалевшее стадо лосей.
– Герою не пристало быть таким занудой, Генри, – весело сказал скриплер. – Тебе еще много предстоит узнать о людях, а пока запомни вот что: веселье – неплохой способ побороть страх.
– Я уже достаточно знаю о людях, – фыркнул Генри и удобнее лег на ветку, глядя в усеянное крупными звездами небо. – Целых две недели с ними провел.
– Если до этого много лет никого из них и близко не видел, боюсь, двух недель маловато. – Пал взял у Генри пустую чашку и бросил вниз. Другой скриплер, сидевший, как оказалось, на ветке под ними, поймал ее и скрылся среди листьев, ловко переваливаясь на своих спутанных корнях. – Кстати, прости. Я оставил твой вопрос без ответа, а это невежливо. Мы перестали наливать им чай из чайных листьев еще пять часов назад. Перешли на успокаивающую липу и чабрец. А последний час наливаем только совершенно усыпляющий настой пустырника и ромашки.
Где-то совсем близко раздался взрыв смеха. Генри свесился вниз, но никого не увидел – ветки закрывали обзор.
– А теперь предоставим слово еще одному мудрому старейшине: мне! – громко сказал кто-то прямо под деревом. Другие голоса одобрительно зашумели.
– Да, я смотрю, ромашкой их не возьмешь, – пробормотал Генри, оборачиваясь.
Но Пал уже исчез, только поблизости еле слышно шуршали ветки.
– Все, кто выступал до меня, твердили одно и то же: гадали, кто достал Сердце волшебства, – продолжал все тот же надтреснутый, пронзительный голос. – Я сам, помнится, поставил свою шапку на то, что наследник Сиварда окажется человеком уважаемым, в летах и высокого происхождения. И это, конечно, очень интересно, но давайте-ка лучше обсудим, что нам делать дальше.
Снизу раздался многоголосый неодобрительный стон.
– Чего тоску нагоняешь! Все как-то само утрясется! – сказал женский голос, который звучал так, будто у его обладательницы не хватало большей части зубов.
Генри встал на ветку, сделал по ней несколько шагов и бесшумно растянулся на животе, глядя вниз. Вот отсюда видно было отлично: под деревом, полукругом расставив скамейки, сидели старики. Одни дули на чайные чашки, другие – на руки, пытаясь согреться. Старик с нечесаной желтоватой бородой стоял в центре и явно пытался сделать так, чтобы его послушали.
– Говорят, заклятие с нас упало, потому что Сердце волшебства вернули, и жить мы будем теперь, как в сказке! – Он сердито дернул себя за бороду. – А я вот никогда не хотел оказаться в сказке, где злодей, с головы до ног в доспехи закованный, в твою деревню приходит, деревню сжигает, а на тебя заклятие накладывает, волю подчиняющее. И ты с больными суставами три дня куда-то шагаешь, потом в здравый рассудок приходишь, – а ты со всеми родичами на краю света и без всякого имущества! Жили мы себе спокойно, и вдруг на тебе! Где это видано! А вы что? Бороды седые, и туда же – как дети малые радуетесь! Мы тут все с голоду перемрем, и звери дикие нас задерут, и мы…
– Смотри веселей! – перебила старушка в красном полушубке. – Кто-то же спас нас, так? А значит, избранный, которого все триста лет ждали, явился! Поборол Освальда, прикончил разрушителя – чудище это, которое по всему королевству посланники искали, – и Сердце вернул.
– И чего ж не видать героя, а? – Старичок уперся кулаками в бока. – Куда делся-то он?
Вокруг тревожно зашумели.
– Объявится и мигом все решит!
– Он же Барсом избранный и мудрость через то имеет!
– Вот бы хоть одним глазком на него взглянуть!
– А я уверен, что он среди нас тут ходит, да мы не узнаем его! – гаркнул мрачный человек с бородой, похожей на лопату.
– Скажешь тоже! Уж такого да не узнали бы! Он, конечно, высокий, статный, одет роскошно, а уж какой красавец – словами описать невозможно!
– А еще обходительный и учтивый и говорит так, что заслушаешься!
– И богач, это уж обязательно! Эх, я бы внучку за него выдала!
– Вот и я про то! – Старичок сердито хлопнул ладонью по скамейке. – Такого ни с кем не спутаешь, а раз никто его не видел, так и нет его тут. Оставил он нас. Нужны мы ему, такие чумазые! Поехал небось к себе в столицу – он наверняка оттуда! Может, даже принц. Так что давайте-ка сами решим, как дальше быть.
На этот раз ему не возразили. Кажется, все начали понимать, что положение у них так себе. И только старушка в красном гнула свою линию.
– Нет уж, мы лучше его подождем. Он на то и герой, чтобы нас и дальше спасать. Объявится, вот увидите. Свалится как снег на голову! – с жаром настаивала она. – И сразу к нам, к самым мудрым. Поклонится и скажет геройским таким голосом: «Премного уважаемое собрание! Не волнуйтесь, изгоните тоску из ваших сердец, ибо Сердце обретено и настали времена радости и…»
Она говорила это таким смешным басом, что Генри фыркнул – и, кажется, слишком громко. Все посмотрели наверх, и он прижался к ветке, пытаясь слиться с ней, но сразу было ясно: заметили.
– Мальчик, как ты туда забрался? – строго спросил желтобородый, задрав голову.
– У меня один раз котенок на дерево влез, – задумчиво протянул мужчина с бородой-лопатой. – Вот на такую примерно высоту. Пришлось посланников вызывать, чтобы достали. Да они и сейчас где-то бродят, давайте позовем. Только у них лестницы с собой вроде нет.
