– До него, – я нажал отбой и сказал водителю: – Саша, вы когда Илье Павловичу докладывать о моем разговоре с Никитой Небрановичем станете, то попросите его тоже к этому времени в кабинет к Зимину подойти.
Он на это ничего не ответил, но в том, что Азов будет на мероприятии, я уже не сомневался.
– Ты знаешь, я иногда жалею, что мы живем в «Радеоне», – сказала вдруг Вика. – Когда мы у тебя обитали, все было скромнее, и в игре этой ты так же сидел, но хоть после нее был мой. А теперь – если ты не в ней, то с кем-то из руководства – или у них, или они сами к нам приходят. Если такова плата за семейное счастье – то здесь есть о чем подумать.
– Спиртного пить не буду, – заверил ее я. – Да и ненадолго это дело затянется, поверь. Кое-что изложу – и домой, к тебе под мышку.
Я обнял Вику, та притворно-недовольно зафырчала, не особо сопротивляясь и показывая взглядом на водителя.
– Все, – она поправила бумаги, которые чуть не упали у нее с колен, и помахала карандашиком. – Мне еще надо кое-что сделать.
– Откуда такая вещичка? – как бы между прочим спросил я у нее. – Похоже на золото.
– Оно и есть, сама сначала сомневалась, – она не без удовольствия посмотрела на дорогую безделушку. – Генриетта подарила. Сказала – на счастье, что он приносит удачу. Что любопытно – это золото, точно, – а пробы на нем нет. Разве так бывает?
И она снова углубилась в бумаги.
– Харитон Юрьевич, – после стука в дверях моего кабинета появилась Шелестова, отвлекая меня от размышлений, в которые я погрузился сразу после того, как приехал в редакцию. Подумать-то есть о чем. – Я по делу.
– Если ты затеяла переворот на Кубе, с последующим захватом власти – то я с тобой, – одобрительно кивнул я. – Там море и солнце, к тому же там никто не думает о том, что наступит завтрашний день. И сигарки там славные.
– Идея интересная, – задумалась Шелестова. – Мы с вами там могли бы такого натворить на пару. А если с собой еще и Соловьеву захватить – то вообще! А что? Надели бы на нее берет, кудри у нее свои, и внешне она на икону революции тянет. Была бы у нас «товарищем Мэ».
– Сама ты «Мэ», – послышался голос Мариэтты. – Сама ты икона.
– Есть такое, – согласилась с ней Шелестова и застыла в изящной позе. – Икона стиля. А еще я классно танцую в стиле «Вог».
– Это-то тут причем? – заинтересовался я неожиданным переходом ее мысли.
– Не знаю, – пожала плечиками Шелестова. – Навеяло. Я чего зашла-то – есть предложение перенести веселое празднование моей днюхи на один день раньше, на пятницу. Мы бы тогда там две ночи провели, благо дом большой, всем место найдется. В субботу, с похмура, на санках бы покатались или даже на лыжах походили, а потом в баньке попарились. Раздельно, конечно. Девочки без мальчиков, ну а мальчики – с пивом. А в воскресенье – домой.
– Чего это? – возмутился Стройников. – Я, если что, могу и не раздельно. Для экономии пара.
– Тоже не согласна, – поддержала его Таша. – Эти хмыри мне не нужны, но против пива я ничего не имею. Особенно если с рыбкой его употреблять.
– А можно я не поеду? – подала голос Ксюша. – У меня на пятницу и субботу планы есть.
– Нельзя, – сказала как отрезала Шелестова. – Знаю я твои планы – мучного накупить и сериалы смотреть два дня подряд. Нечего от коллектива отрываться, понятно? А этих павианов ты не слушай, до свального греха не дойдет, не бойся.
– Снова протестую, – было вякнул Стройников, но тут же замолчал – судя по всему, ему дружно показала кулак половина редакции.
– Я не против, – наконец мне удалось вклиниться в беседу.
– Не против чего конкретно? – озадачилась Шелестова. – Версий-то было много накидано. Не против пятницы, или пива, или Кубы? Опять же – прозвучало что-то и про свальный грех.
– Шеф, не делай ошибку, – заорал Стройников. – Выбирай нужную версию!
– Ша, Геннадий! – рыкнул я. – Жениться тебе надо, вот что, тогда и с версиями все в порядке будет. Что я, что Петрович – мы в твои годы уже по первому разу развелись уже, а ты все как мальчонка бегаешь.
– Петрович не разводился, – меланхолично уточнил мой приятель из своего угла. – Потому что Петрович и не женился.
– Хотелось бы конкретики, – Шелестова пританцовывала на месте. – Просто скоро Виктория Евгеньевна вернется, у нее свои взгляды на все происходящее, а я сегодня не настроена злословить. Я сегодня добрая.
– Добрая-добрая! – одновременно прокомментировали ее слова Стройников, Жилин и Таша. Не сговариваясь. Однако – совсем коллектив притерся друг к другу, радостно!
– Пусть будет пятница, – согласился я. – Предлагаю так – часов до двух поработаем, и отсюда все к тебе и отправимся. Даже с учетом пробок, часам к пяти-шести будем на месте. Да, вот еще что. Я люблю глинтвейн.
– Кто же его не любит, особенно зимой? – Шелестова потерла руки. – Ну и ладушки, тогда транспорт я заказываю на пятницу.
– Два дня калдырить будем, – скорее всего, Самошников адресовал свои слова Геннадию. – Круто.
И две глотки пропели что-то вроде: «И за борт ее бросает в набежа-а-а-а-авшую волну!».
– Вот Юшков порадовался бы, – заметил Самошников.
– А кто такой Юшков? – спросила Ксюша, не заставшая нашего «синяка».
– Был такой, тоже из первого набора, он вместе со мной, Димоном и Викторией Евгеньевной в редакцию пришел еще тогда, когда ее толком не было, – Стройников хмыкнул. – Дурак оказался несусветный – сначала просто выпивал, потом забухал, потом с ханыгами из спортивной редакции связался, и в результате отсюда с треском вылетел. Всему меру надо знать потому что. Димон, подтверди?
Надо же, я про Юшкова и забыл уже совсем. Впрочем – чего мне о нем думать? У человека был шанс, он сам его в унитаз спустил. Если бы мне в молодые годы такое, как здесь, подбросили – я бы, может, и в армию бы не пошел. И вся жизнь по-другому сложилась бы.
Вообще – страннейшее дело эти перекрестки судьбы. Нет, жизнь постоянно подбрасывает нам выбор своего пути, это нормально. Поступи так – и все пойдет по одному сценарию, поступи эдак – и по-другому. Но бывают события, которые определяют не просто то, как пройдет твой следующий день, а то, как ты потом будешь существовать в этом мире годы, а то и десятилетия.
Вот не выскочил бы лет десять назад у меня на монитор компьютера спам-сайт о трудоустройстве, где висело предложение от редакции газеты «Московский вестник» о найме на работу сотрудников, – и не сидел бы сейчас здесь, в этом кабинете. Ведь мне буквально через день после того, как я сходил сюда, в это самое здание, на собеседование с Мамонтом и дал свое согласие на его предложение поработать у него, позвонил знакомый и предложил место в своей фирме, от которого я в другой ситуации не отказался бы. И журналистика потеряла бы… Хотя ладно, не стоит себе врать – ничего бы она не потеряла. Но вот моя жизнь точно покатилась бы по другой дороге, с другими ухабами и поворотами. А всего-то вроде делов – один клик мышкой и не слишком хорошая работа «спамогасителя». Что это – судьба, рок, предначертание? Я не знаю.
