– Не надо, – по щекам феи текли слезы, она вся тряслась. – Пожалуйста. Я правда больше не буду. Не бу-у-у-уду-у-у-у!
– Значит, так, – принял я наконец решение. – Трень, ты покинешь клан.
– Не-е-е-ет! – фея закрыла лицо руками. – Не хочу.
– Ты его покинешь сроком на месяц, но не лишишься членства в нем, – громко произнес я. – И если за этот месяц я узнаю о том, что ты снова метешь языком как метлой, что-то обещаешь от нашего имени, хвастаешься нашими делами, сливаешь какие-то данные – ты вылетишь из него тут же, в тот же момент, как я подобное услышу. И поверь – до моих ушей эта информация дойдет. По истечении месяца ты снова сможешь к нам присоединиться, но если мне хоть кто-то после этого пожалуется на твое глупое или беспардонное поведение, то будет тот же результат – ты потеряешь свое место в клане, уже без всяких условий и отсрочек. Тебе все ясно?
– Да, – пискнула фея.
– Громче, – повысил голос я.
– Все ясно, – отняла руки от лица Трень-Брень.
– Кро, выдай ей свиток портала, – повернулся я к своему заместителю. – Она прямо сейчас покидает замок. Если ты увидишь ее здесь раньше, чем через месяц – я разрешаю тебе исключить ее из наших рядов.
– Трень, открой обмен, – приказала Кролина.
– Спасибо, – секундой позже сказала ей фея.
– Погоди, – попросил ее Вахмурка. – На вот, держи. Обмен-то открой!
Добрый гном явно отсыпал ей золота.
Фея обвела нас тоскливым взглядом и открыла портал.
– Я не хотела, – шмыгнула она носом. – Правда.
– Месяц, Трень, – напомнил я ей. – Подумай о том, что ты только что услышала. Подумай о том, что никто за тебя не вступился. И рассуди сама – почему так вышло.
Фея неуверенно помахала нам рукой, и скрылась в полыхнувшем синевой портале.
– Не крутовато? – немедленно повернулась ко мне Кролина.
– Мы имеем право на отпуск, – сообщил ей я. – Причем полное. Дай хоть месяц по-людски пожить.
– Жалко ее, – Тисса вздохнула. – Но – да. Месяц тишины и покоя – оно того стоит.
– Ладно, разбежались, – я хлопнул в ладоши. – И – не афишируйте причины изгнания, не надо. Это наши внутренние дела, ветеранские.
Все покивали – мол, само собой, и отправились по своим делам.
– Вахмурка, задержись, – обратился я к гному, который выходил из моих покоев последним.
– Чего? – повернулся тот ко мне.
Гном явно расстроился – он по-отечески относился к непоседливой фее.
– Дверь закрой, – попросил я его, дождался, пока он выполнит мое пожелание, и продолжил: – Ты вот что. Приглядывай за ней, вроде как – исподтишка, мол: «а наши-то не знают, что я с тобой вижусь». Деньжат ей подбрось, если надо, ну, и чего другого. Свитки там, зелья. Если денег надо будет – ко мне обратись.
– Да уж найду, – заулыбался Вахмурка. – Что, тоже привязался к ней?
Ну да. Привязался. При всей проказливости и непоседливости у феи было не отнять ее верности, доброты, простодушия и открытости. И тем не менее – урок ей надо было преподать. Ну и еще одну цель попутно зацепить.
– Есть маленько, – усмехнулся я. – И вот еще что, дружище. Время от времени интересуйся у нее – не подкатывает ли к ней кто-то из вербовщиков или просто мутных типов. И если такое случается – что именно им надо? Куда они ее зовут или что хотят узнать?
– О как, – у гнома встопорщилась борода. – Ты думаешь, что у нас кто-то – того?
Он постучал по спинке кресла.
– А вот не знаю, гноме, – я покачал головой. – Надеюсь, что нет. Но ты – спрашивай. Все понятно?
– Да чего тут не понять, – гном досадливо покачал кудлатой головой. – А так все было славно.
– То ли еще будет, – заверил я его. – Веселье только начинается.
Гном ушел, печально вздыхая, следом за ним покинул покои и я. Надо зайти к королю, выпросить Рыжего, и двигать за ним и Флоси, попутно прихватив брата Миха. Время – оно не ждет. И Обезьяний храм – тоже.
Глава тринадцатая
в которой герой понимает, что такое «крайний случай»
Брат Мих уже оклемался. Оно и понятно – он же НПС, не живой человек. В обычной жизни после такого месяц в лежку лежать, а тут погляди-ка – он, здоровый, краснорожий и веселый, стоял напротив меня. Хотя насчет веселого я погорячился, скорее – задумчивый.
– Честно скажу, – наконец сказал он. – Ты только не обижайся, ладно? Кабы не приказ мастера Юра, то я бы еще подумал, идти с тобой или нет. Очень уж у тебя прогулки рискованные всегда, о некоторых до сих пор как вспомню – так вздрогну. Один тот водопад с заброшенным городом чего стоил.
Брат Мих поежился, как видно, и впрямь его это дело тогда здорово впечатлило.
Мне же было интересно – что это за приказ такой относительно меня брат Юр отдал? Но спрашивать не стал – не время для этого сейчас. Да и не место – Назир, по своему обыкновению, торчал у меня за спиной, а он как диктофон на ножках, по-другому и не скажешь.
– Дружище, – развел руками я. – Ты можешь отказаться, клянусь, я не подумаю, что ты струсил, и об этом никто не узнает. Это дело добровольное, – не хочешь – не иди.
– Да при чем тут «струсил», «не хочешь»? – поморщился брат Мих. – Я смерти не боюсь, у нас, в бухгалтерии, таких не держат. Но вот некоторые вещи – они хуже смерти, понимаешь? Места ты выбираешь для прогулок больно поганые.
– И сейчас в такое же иду, – не стал скрывать я. – Древнее, заброшенное и нехорошее. Сразу говорю.
– Эх, – пригорюнился счетовод. – Так и знал. Нет чтобы в кабак…
– Ты туда уже ходил, – напомнил ему я. – Потом летучих человечков видел.
– Я эту погань еще поймаю, – пообещал мне брат Мих. – Я его рожу хорошо запомнил. Я ему крылья-то пооборву!
– Чернец, теряем время, – неожиданно сказал у меня из-за спины Назир. – Не надо говорить, надо решать. Или ты с нами – или нет.
Вот тут я удивился. С чего это у него голос прорезался?
– Да с вами, конечно, – брат Мих снова шумно вздохнул. – Наши-то идут? Железнолобый и пьянчуга в смысле?
– Флоси прихватим, – отозвался я. – Еще Рыжего возьмем с собой, Леннокса. А вот Гунтера – нет. Ты такие места просто не любишь, а он их не приемлет. Большая разница.
– Жруна? – Мих почесал в затылке. – Может, оно и верно. Рыцари – они прямолинейные очень, мороки с ними много. Помнишь, как мы тогда, когда страхолюды в черном инквизиторов резали, чуть из-за него не сгинули?
– Ты готов, или чего прихватишь с собой? – прервал я поток воспоминаний болтливого сегодня счетовода.
– Я сейчас, – сообщил нам он и исчез за дверью, ведущей в покои, которые принадлежали сотрудникам брата Юра.
