Гвендолин снова взглянула на Нараяна Бахадура. Она-то наивно полагала, что готова к путешествию, думала, что придуманный план идеален. И вот теперь она здесь, и он здесь… Они оба здесь вместе… и все совсем не так, как представлялось ей дома. Она думала, что его красивое лицо несет на себе следы распутства, и фигура не атлетическая, а несколько расплывшаяся от нездорового образа жизни. Ей казалось, что он сразу же начнет отчаянно флиртовать с ней и одет будет непременно в кричащие безвкусные одежды. Но сейчас перед ней был совсем другой человек.
Принц наконец опустился на диван рядом с ней. Он протянул руку и взял чашку кофе, слегка коснувшись рукавом ее колена. Гвендолин внутренне вздрогнула и напряглась.
Надеялась ли она, что он прикоснется к ней? Или боялась этого?
Принц снова заговорил на родном языке, и Гвендолин взглянула сначала на него, потом на переводчика, и обратно. Принц Нараян Бахадур — красивый мужчина. Очень красивый! Настоящий мужчина!
— Его высочество выражает свое удовольствие тем, что вы здесь. Он говорит, что и он сам, и его народ давно ждали этого дня.
Она вцепилась в крошечную кофейную чашку мертвой хваткой, пытаясь успокоиться. Принц откинулся на диване и не сводил с нее черных глаз, словно не мог налюбоваться.
Благодарение Господу, она вовремя вмешалась и не позволила Генри отправить сюда Беатрис. Принц обольстил бы ее, женился бы на ней и потом бросил в самое короткое время. Беатрис не стала бы для него особенно трудной задачей, и победа над ней недолго радовала бы привычного к успеху самца.
— Я с нетерпением жду возможности ближе познакомиться с его высочеством, — произнесла Гвендолин. — И обсудить с ним мои планы по поводу предстоящего бракосочетания.
— Ваши планы? — переспросил переводчик.
Гвендолин даже не потрудилась скрыть свое нетерпение.
— Да. Конечно. Это же моя свадьба. И у меня, безусловно, есть планы по поводу предстоящей церемонии.
Минуту все молчали. Принц Нараян Бахадур наклонил голову и внимательно изучал Гвендолин, прикрыв угольки глаз длинными густыми ресницами. Взгляд его заскользил по ее лицу, впивая все подробности, и остановился на изогнутых губах.
Переводчик тем временем передал ему слова «леди Страттфорд».
Принц что-то ответил, и переводчик опять повернулся к ней.
— Его высочество понимает, что вы только что приехали и вам все кажется новым, непонятным и чужим. Он просит, чтобы вы доверились ему и позволили позаботиться о деталях бракосочетания, чтобы они согласовывались с обычаями и верованиями нашей страны.
— Пожалуйста, передайте его высочеству, что я готова доверять ему во всем. Но свадьба — событие глубоко личное, так что я настаиваю на том, чтобы принять участие в обсуждении подробностей.
— Принц благодарит вас, миледи, за ваше внимание, но уверяет, что у вас нет ни малейших основания для беспокойства. Как только все детали церемонии будут уточнены, следующие десять дней вам надо будет только расслабляться и знакомиться с местными обычаями.
Гвендолин удивилась. Только расслабляться и знакомиться с обычаями? Почему десять дней?
— А что произойдет через десять дней? — поинтересовалась она.
Переводчик почтительно поклонился.
— Ваша свадьба, миледи.
Свадьба? Значит, церемония уже запланирована. И она состоится здесь и через десять дней. Не может быть! Нет, конечно нет, это просто ошибка переводчика. Трудности языкового барьера.
— Боюсь, я не совсем поняла. Вы хотите сказать, что дата бракосочетания уже назначена?
— Да.
Гвендолин лихорадочно облизнула верхнюю губу. Она провела в Катманду, столице Непала, всего полтора часа, но уже полностью утратила контроль над происходящим. А что же с ее планом найти злополучные расписки и незаметно удрать домой?
— Но как это возможно? — воскликнула она.
Коротышка переводчик склонил голову.
— Его высочество выбрал дату согласно с религиозным и культурным календарем.
Гвендолин перевела глаза на откинувшегося на диване принца. Да, похоже, ей предстоит намного более трудное дело, чем казалось сначала. Принц Нараян Бахадур — мужчина, каких она старательно избегала. Слишком умный и изощренный, уверенный в себе и своей власти.
— Но его высочество не посоветовался со мной и не сверился с моим календарем, — возразила она, поворачиваясь к принцу, и прямо встретила его взгляд, пытаясь хоть таким образом выразить свое недовольство. — Он не может назначать дату без моего согласия.
Переводчик снова кивнул с самым мрачным выражением лица, но по-прежнему безупречно почтительно.
— По местному обычаю принц или король согласовывает свои действия с духовными наставниками.
— Значит, его высочество — очень религиозный человек?
Переводчик помолчал, не сразу найдя подходящие слова для ответа.
— Принц — это принц. Будущий король Непала…
Что за дьявольщина?
— А я — леди Страттфорд, из старинного английского рода. Мои предки… — Опять ее проклятый темперамент одержал верх над благоразумием. Ох, как же она ненавидела аристократические замашки, даже собственные. Поэтому-то и предпочитала встречаться с обычными смертными. — Надеюсь, вы потрудитесь передать его высочеству, что ничто не решено до тех пор, пока я не дам своего согласия?
Переводчик заколебался. Ему совсем не хотелось передавать ее высокомерные слова.
Гвендолин сжала зубы и процедила:
— Скажите ему. Пожалуйста.
— Но, миледи!.. — запротестовал переводчик.
Она нетерпеливо задвигалась на диване, поставила чашку на низкий столик.
— Возможно, я совершила ошибку, согласившись приехать в Катманду. Я полагала, что принц Нараян Бахадур Банендра — человек образованный. Цивилизованный и…
— Западный? — заключил принц и неторопливо поднялся с дивана.
Гвендолин от изумления приоткрыла рот. В животе что-то противно затрепыхалось.
Значит, он все же говорит по-английски. Ну конечно! Она же читала, что он учился в Кембридже. И все же допустил, чтобы представление и весь неловкий разговор прошел через переводчика. Словно проводил интервью, принимая ее на работу.
— Почему мы пользуемся услугами переводчика? — гневно спросила она, вскинув голову, и тряхнула головой.
Но принц нисколько не смутился.
— Мне показалось, что так вам будет удобнее.
Вот уж нет! Это чтобы ему было удобнее. Пассивная демонстрация власти. Гвендолин едва не заскрипела зубами. Потом напомнила себе: будь Беатрис, веди себя, как Беатрис, думай, как Беатрис.
Но младшая сестра, увы, давно превратилась в нерешительную, пассивную особу.
