У входа в небольшой зал, который падишах использовал для игры в шахматы, а еще больше для курения кальяна, ахади протянул руку за мечом принца. Хуррам спокойно вытащил из-за пояса небольшой, богато инкрустированный кинжал, правило для всех одно – даже сын не мог входить в покои отца вооруженным.
Кажется, у Джехангира было хорошее настроение. Может, получил письмо от своей Мехрун-Ниссы? Хуррам почувствовал укор совести, ведь он так и не дописал то послание…
Падишах сделал сыну знак, чтобы тот присаживался и брал кальян. Но Хурраму кальяна не хотелось, тем более в комнате явно витал запах опиума, который он не любил. Отец не обратил внимания на его отказ.
– Я сегодня получил письмо…
Так и есть! Значит, причина благодушного настроения в послании красавицы вдовы.
– …От твоего брата Хосрова из Мекки.
Это совсем не то, чего ожидал Хуррам. Но если отец доволен, значит, все не так плохо.
– Принц Хосров здоров?
Джехангир фыркнул:
– Насколько может быть здоров слепой человек! Но я хочу говорить не о нем, а о тебе. Ты наследник и должен готовиться к будущему правлению.
Падишах замолчал, собираясь с мыслями, а Хуррам решил, что должен ответить.
– Я готовлюсь, ваше величество. – Джехангир разговаривал сейчас с сыном как правитель с будущим преемником, потому принц тоже обратился к нему как к падишаху, а не отцу. – Я принимаю участие в заседаниях дивана и аудиенциях, когда они бывают.
Резонное замечание, из-за свадебных торжеств, а потом просто не желая сильно нагружать себя заботами, Джехангир переложил много вопросов на плечи Итимад-уд-Даулы и других визирей, стараясь не вникать в само управление империей и оставляя себе парадную часть. Но присутствуя на вручении подарков, править не научишься.
Падишах раздраженно махнул рукой, чтобы сын замолчал. Хуррам послушно отступил в сторону, готовясь уйти по следующему знаку, но отец продолжил:
– Научиться управлять хоть чем-то можно, лишь делая это самостоятельно. У тебя есть Хисар Фироз, я хочу, чтобы ты пожил там и посмотрел, каково это – отвечать за дела государства.
Нелепое объяснение почетной ссылки (Хуррам не знал, что это лишь первая) – но как возразишь падишаху и отцу? Принц поклонился:
– Я готов выполнить любую вашу волю, отец.
Джехангир внимательно посмотрел на сына, словно пытаясь проникнуть в глубь его мыслей, ничего крамольного не почувствовал и кивнул:
– Я рад, что ты понимаешь. Поедешь в Лахор и поживешь там. Посмотрим, что из тебя получится не на поле боя, а в управлении. И еще в спальне у молодой жены. Мне сказали, что ты не слишком часто там бываешь…
Хуррам едва не возразил, что и отец не жалует свою Салиху, об этом известно всему дворцу, не только зенану. А еще хотелось спросить, кто же пожаловался – Кандагари Махал? В душе всколыхнулась ненависть к молодой жене.
Хуррам проявил мудрость – не стал отвечать отцу на такое замечание, склонился еще ниже:
– Как прикажете, ваше величество.
И было непонятно, что именно он имеет в виду – отъезд в Лахор или невнимание к Кандагари Махал.
Через два дня молодая пара должна была отъезжать в Лахор. Места благословенные, но это не роскошный дворец в Красном Форте Агры и не зенан падишаха. В Лахоре была сокровищница Моголов, однако это провинция, очень далекая от двора. В Лахоре до бегства в Аллахабад долго жил сам Джехангир, ожидая благоволения своего отца падишаха Акбара. Но никто не понимал причин внезапной почетной ссылки нынешнего наследника престола. У Хуррама не было соперников среди братьев – Хосров слеп, Парваз никчемен, Шахрияр слишком мал. И сам Хуррам не давал поводов для опалы – он не поднимал бунт и не напоминал о своем будущем правлении, чтобы отец мог заподозрить его в желании захватить престол силой.
А причина была совсем не в очереди на престол, а в женской хитрости.
Кандагари Махал действительно сделала такую глупость – она нашла способ намекнуть падишаху на невнимание со стороны принца и то, что он переписывается с Арджуманд Бегум. И сделала она это самым неразумным способом – попросив замолвить за нее словечко свою подругу по несчастью – агачи падишаха Салиху Бану. Ее падишах все же изредка посещал.
Салиха рассудила по-своему: Кандагари хоть и жена принца, но слишком знатна, чтобы ей приказывать. В зенане пока не забыли, что она внучка шаха Аббаса, Владыки мира, и старшая жена у своего мужа, в то время как сама Салиха всего лишь ханская дочь и девятнадцатая супруга. Джехангир назвал Салиху агачи – главной женой – прямо на свадьбе, но это лишь слова. В зенане полно женщин, которые не намерены подчиняться ханской дочери. Ни вдовствующие королевы вроде Рукии, Джодхи или Салимы, ни даже сестры падишаха, как Ханзада, не обращались к агачи за разрешениями, они жили как раньше, словно новой главной жены и нет в гареме.
У Салихи хватило ума не объявлять войну, которую выиграть она не могла. Но и такая союзница, как Кандагари, пусть знатная и стоящая по происхождению выше агачи, но нерешительная, ей тоже не нужна, это не союзница, а камень на ногах. Салиха замолвила словечко мужу во время одного из редких визитов в ее спальню. Падишах принял решение и… принц увозил свою принцессу в Лахор.
Салиха успокаивала невольную подругу:
– Там ты будешь главной, и никто вроде Ханзаде не сможет тебя ослушаться!
– Там я буду совсем одна, – рыдала несчастная Кандагари, предчувствуя будущее одиночество.
– Кандагари, чем меньше вокруг соперниц за внимание принца, тем лучше. Он чаще будет с тобой…
Слабое утешение, но приходилось соглашаться.
Прощаясь, падишах даже прослезился:
– Хуррам, ты родился в Лахорской крепости. Поклонись от меня этим благословенным местам.
Принцу и его юной жене предстоял долгий и не такой уж легкий путь. Это армия движется быстро, придворные так не ездят, особенно если в караване гарем, пусть даже небольшой.
Когда Кандагари Махал собирала своих придворных, нашлось немало тех, кто сумел избежать отъезда, и теперь придворных дам в окружении принцессы было совсем немного, никакого блестящего двора пока не получалось.
Подруга наставляла ее:
– Кандагари, ты должна создать блестящий двор там. У тебя все прекрасно – молодой муж, будет ребенок…
Салиха знала, о чем говорила, Кандагари уже успела шепнуть ей о том, что вымученный приход принца в спальню, кажется, дал плоды. Только бы это был сын! Тогда отношение к ней Хуррама изменится, он не сможет не замечать мать своего первенца.
– А ты? У тебя ничего?
Салиха вздохнула, она очень хотела бы родить сына, чтобы потом добиться именно для него наследования престола, но, похоже, вино, арак и опиум сделали свое дело, детей у падишаха больше не было, Хуррам оставался единственным подходящим наследником.
