– Рикки?
– Да?
– Давайте сразу перейдем к той части, которая начинается после «но».
– Но вы не страдаете галлюцинациями. У вас навязчивые воспоминания. Если хотите, картинки из прошлого. Это характерно для ПТСР. Некоторые специалисты полагают, что эти навязчивые воспоминания сходны с галлюцинациями или даже, по сути своей, ими являются. В таком случае опасность заключается в том, что эти галлюцинации могут привести к психозу. Но ваши приступы, не важно, как их называть, всегда были слуховыми. Во время этих приступов, по ночам, вы никогда не видели погибших, так ведь?
– Никогда.
– Вас не преследуют их лица. Троих мужчин. Матери. – Он сглотнул. – Ребенка.
Майя ничего не сказала.
– Вы слышите крики. Но лиц не видите.
– И что?
– То, что это не является чем-то из ряда вон выходящим. От тридцати до сорока процентов ветеранов боевых действий, страдающих ПТСР, жалуются на слуховые галлюцинации. В вашем случае они всегда были исключительно слуховыми. Я не утверждаю, что вы не, – он изобразил пальцами кавычки, – «видели» Джо. Вы могли его видеть. Я говорю лишь, что это не укладывается в рамки вашего диагноза и синдрома ПТСР в целом. Я не могу с полным правом утверждать, что ваше ПТСР привело к тому, что на той видеозаписи без звука вам померещился ваш муж.
– Короче говоря, – подытожила она, – вы не считаете, что я это все вообразила.
– То, что вы называете галлюцинациями, Майя, на самом деле навязчивые воспоминания. Воспоминания о событиях, которые имели место в действительности. Вы не видите и не слышите того, чего на самом деле никогда не происходило.
Майя откинулась на спинку кресла.
– Что вы сейчас чувствуете? – поинтересовался Ву.
– Наверное, облегчение.
– Я, разумеется, не могу утверждать наверняка. По ночам вы опять оказываетесь в том вертолете?
– Да.
– Расскажите мне все, что вы помните.
– Ничего нового, Рикки.
– Вы слышите по рации сигнал о помощи. Солдаты попали в окружение.
– Я лечу туда. Я открываю огонь. – Ей хотелось поскорее покончить со всем этим. – Мы уже сто раз все это обсуждали.
– Да, обсуждали. И что происходит потом?
– Что вы хотите от меня услышать?
– На этом месте вы всегда умолкаете. Погибли пять человек. Мирные люди. Одна женщина была матерью двоих…
– Терпеть это не могу.
– Что именно?
– Все вы заладили как попугаи: «женщина, мать». Что за сексизм? Мирный житель есть мирный житель. У тех мужчин тоже были дети. Но об этом никто ни разу не вспомнил. «Мать и женщина». Можно подумать, это чем-то хуже, чем убить отца и мужчину.
– Семантика, – сказал он.
– Что?
– Вы злитесь на семантику, потому что не хотите взглянуть правде в глаза.
– Господи, как же я ненавижу, когда вы начинаете так говорить. Какой именно правде я не хочу взглянуть в глаза?
На лице доктора отразилось сочувствие. Она терпеть не могла сочувственные лица.
– Это была ошибка, Майя. И ничего более. Вы должны простить себя. Вас преследует чувство вины, и иногда это выражается в форме навязчивых слуховых воспоминаний.
– Вы меня разочаровываете, доктор Ву. – Майя скрестила руки на груди.
– Чем же?
– Тем, что говорите банальности. Я испытываю чувство вины за гибель мирных жителей, следовательно, как только я перестану винить себя, все сразу волшебным образом наладится.
– Нет, – возразил он. – Это не лекарство. Но это может сделать ваши ночи спокойнее.
Рикки Ву ничего не понимал, но, с другой стороны, он и не слышал аудиозаписи того дня. Изменило ли бы это что-то для него? Может, да, а может, и нет.
Мобильник Майи звякнул и умолк. Один звонок. Она проверила номер.
– Рикки?
– Да?
– Мне нужно забрать ребенка из сада, – сказала она. – Давайте вы дадите мне ваши новые лекарства?
Глава 20
Звонок был из «Кожи и кружева».
Кори выразился предельно ясно. Если он позвонит и сразу повесит трубку, значит ему нужно с ней встретиться.
Когда Майя въехала на парковку, громила склонился над ее окошком и сказал:
– Рад, что вы получили работу.
Майя от души понадеялась, что он посвящен в реальный курс дел, а про работу упомянул только для отвода глаз. Не хватало только, чтобы ее считали стриптизершей.
– Заезжайте на служебную парковку и проходите через служебный вход.
Майя так и сделала. Когда она вышла из машины, две ее «коллеги» с улыбкой помахали ей. Майя, чтобы не выбиваться из образа, улыбнулась и помахала в ответ. Служебная дверь была закрыта, так что Майя взглянула прямо в камеру и стала ждать. Послышалось характерное жужжание, и она потянула дверь на себя. За дверью Майю ждал еще один громила. Он окинул ее холодным взглядом.
– Оружие при себе есть? – бросил он.
– Да.
– Отдайте-ка его мне.
– Нет, – отрезала Майя.
Ответ ему явно не понравился, но за спиной у него послышался голос:
– Все в порядке.
Лулу.
– Та же комната, что и в прошлый раз, – сказала она. – Он вас ждет.
– Что ж, тогда за работу, – попыталась неловко пошутить Майя.
Лулу улыбнулась и пожала плечами.
Майя почувствовала запах марихуаны еще до того, как завернула за угол и увидела, как Кори раскуривает косяк. Глубоко затянувшись, он поднялся и предложил ей угощаться.
– У меня все в порядке, – ответила она. – Вы хотели меня видеть?
Кори ненадолго задержал дым в легких и кивнул. Потом выдохнул его и предложил:
– Присаживайтесь.
И снова Майя с сомнением покосилась на обивку.
– Этой комнатой никто не пользуется, – заверил ее Кори. – Только я.
– Это должно меня успокоить?
Майя ожидала, что он по меньшей мере улыбнется в ответ, но Кори вдруг принялся расхаживать туда-сюда, явно взвинченный. Майя села, надеясь, что это немного его успокоит.
– Вы были у Тома Дугласса? – спросил он.
– Можно и так сказать.
– Что вы имеете в виду?
– Я была у его жены. Том Дугласс не объявлялся уже три недели.
Кори остановился как вкопанный.
– И где же он?
– Кори, вам непонятно значение выражения «не объявлялся»?
