Я вспомнила, как мы все вчетвером пошли в ресторан «Балтийское море», как Берн напился, хотя обычно он соблюдал меру, и пытался петь песни, размахивая руками. Потом, дома, в моей квартире, его рвало в туалете, и я давала ему таблетки и клала холодный компресс на лоб: от выпитого у него раскалывалась голова.
– И это все?
– Все.
– Больше ничего не вспоминается?
Я замотала головой.
– Вы куда-то ездили? Ходили?
– В основном по кабакам. Берна все время тянуло здесь напиться. Наверное, он оттягивался таким образом. Там не очень-то напьешься в стельку, а здесь – пожалуйста. В Гетеборге нет круглосуточных ресторанов. Точнее, есть, но их очень мало. И после десяти найти, где поесть, – проблематично. Вот он и гулял тут.
И еще одно воспоминание всплыло в моей голове… Как мы с Берном ездили по Москве и остановились у одного здания: серого, облепленного вывесками магазинов и разных ООО. Он оставил меня в машине, а сам нырнул внутрь. Я ждала его довольно долго, а потом не вытерпела и вошла туда. Мой сотовый разрядился, и связаться с Берном я не могла. Охранник преградил мне путь. Но я сказала самым жалобным тоном, на который только была способна, что мой муж – гражданин Швеции – зашел сюда и вот до сих пор его нет. Я очень беспокоюсь, что он мог что-то перепутать или попасть в затруднительную ситуацию: ведь по-русски он практически не говорит.
Охранник слушал меня с каменным лицом, но после моего просительного монолога он cмягчился и сказал, что шведский гражданин действительно был здесь, и, окинув меня взглядом, прибавил: иди, только быстро, и считай, что я тебя не видел. Я еще спросила: куда идти, а он махнул рукой, объяснил и еще прибавил: «Там будет дверь с табличкой: ООО «ТРИТАН». Я не дошла до двери, потому что навстречу мне уже шагал Берн с сердитым выражением лица. Увидев меня, он приостановился и спросил: что я здесь делаю? Я сказала, что пришла за ним, так как связаться не было возможности: сотовый вырубился, а его слишком долго не было.
Мы вернулись в машину, я спросила, что он делал в «ТРИТАНе», и вдруг Берн начал на меня орать – что я сую нос в его дела и чтобы я так больше никогда не поступала и вообще не приставала к нему с глупыми расспросами! Я опешила от такого напора. В то время Берн еще не демонстрировал мне свой жуткий характер, мы почти не ссорились, и эта вспышка злости была очень странной и непонятной. Я пришла к выводу, что в этой конторе у Берна случились какие-то мелкие неприятности и поэтому он разозлился на меня. Как на человека, который попался ему под руку в минуту раздражения. Я выкинула этот случай из головы, но сейчас он всплыл в моей памяти с потрясающей ясностью, я даже вспомнила тот жаркий день и пот, который стекал у меня по лицу, когда я ждала Берна: он забыл включить в машине кондиционер. Машину – белый «Вольво» – он взял напрокат у кого-то из шведского посольства.
Я рассказала это Феликсу и посмотрела ему в лицо, ожидая реакции.
– Ты ничего не перепутала?
Я качнула головой.
– Нет. Я все это забыла, а сейчас вспомнила. И сама не знаю почему. Может быть, потому, что он на меня тогда наорал, или потому, что это единственный случай, связанный с его делами: обычно мы ходили по кафешкам и ресторациям, как я тебе говорила, а по фирмам не ездили.
– Ты говоришь, название фирмы – «ТРИТАН»?
– Да. Если я чего-то не перепутала.
– Понятно, – c расстановкой протянул Полынников. – И когда это было? В каком году?
Я наморщила лоб:
– Примерно два с половиной года тому назад. Я оставила Лизу на попечение Герды, моей свекрови. Не хотела таскать ее с собой. Думала: она вырастет, будет ей хотя бы лет пять-шесть, и тогда я возьму ее в Москву… – Я сглотнула.
– Так… – Полынников достал блокнот и сделал в нем какую-то пометку. – А то здание ты сможешь узнать?
Я вторично наморщила лоб:
– Наверное… хотя точно ручаться я не могу. Но попробовать стоит. Это где-то на Люсиновской улице.
– Вот завтра и попробуем, – спокойно сказал Феликс.
– Завтра? – растерянно переспросила я.
– Ну, не сегодня же!
И мы оба засмеялись.
После ужина в гостиной мы сели играть в нарды. Феликс обучил меня этой игре, и мы резались в нее до одиннадцати. Потом он спохватился, что уже поздно, и мы пошли спать.
Утром мы встали в семь и позавтракали в молчании. Феликс был задумчиво-сосредоточен, а я боялась нарушить его состояние каким-нибудь глупым вопросом или бестактным замечанием и поэтому тоже молчала.
Мы допили кофе и вышли из дома. На улице слегка подморозило, и прозрачный ледок, похожий на тонкое матовое стекло, блестел на земле и в маленьких лужицах.
– Перчатки взяла? – спросил Феликс.
– Нет. Я их где-то потеряла.
– Безнадежна! – припечатывает он. – Подожди минуту, я сейчас вернусь.
Я стояла у гаража, подняв воротник куртки, и ждала его. Ф.Ф. вернулся с перчатками, которые мне немного велики.
– Это моей матушки.
– Cпасибо. – И я чмокнула его в щеку.
Мы помчались по шоссе в город. Ровно-серое небо, без малейшего солнечного просвета, обычно всегда действует на меня угнетающе. В эти дни у меня обычно плаксивое настроение и жуткий упадок сил. Хочется забраться в постель под одеяло и никуда не вылезать. Но с Феликсом все по-другому. Он включил негромкую музыку, и я тихонечко подпевала ей.
– А отчего так тихо? – спрашивает он.
– Медведь на ухо наступил.
– А, по-моему, у тебя приятный голосок. И скромничать не надо.
Я смотрела на дорогу, на деревья, проплывавшие за окном; Феликс по-прежнему был погружен в собственные мысли, а я гадала: узнаю я то здание или нет? Вроде бы оно четко стоит перед моими глазами, но кто знает, всякие сюрпризы бывают…
По Люсиновской улице мы ехали медленно, стараясь не пропустить ни один дом, который попадался нам на пути. Я напряженно всматривалась, но ничего похожего на тот дом не увидела. Может, это была другая улица и я что-то перепутала?
Но когда я еще издалека увидела тот самый дом, из моей груди вырвался вздох облегчения.
– Вот он! Я его вспомнила.
– Точно?
– Он самый. Без ошибок!
– Тогда тормозим. Ты остаешься в машине, а я пойду разузнаю насчет той фирмочки.
– Я с тобой!
– Нет.
Феликс так решительно произнес это «нет», что я поняла: упрашивать его бесполезно.
Я осталась в машине, глядя в окно на подъезд, где скрылся Феликс. Я даже не могла отвлечься и посмотреть в другую сторону. Как преданная собака, я прилипла к стеклу и ждала своего хозяина.
Феликс вернулся довольно скоро, сел за руль и посмотрел на меня:
