– Так что Майк соглашается на партнерство, обещает мне возмещение за мои неприятности и в качестве искупительной жертвы присылает мне в конверте имя человека, вырубившего моего паренька. Конверт у тебя, Дэниел?
Теперь недоумение у меня во взгляде вовсе не наигранное, потому что я отнюдь не уверен, что Майк не подставил меня в роли мужика, вырубившего его гарвардского приятеля. Ему-то следовало бы знать, что уложить меня не так легко.
Ши щелкает пальцами, и хумус шмякается на стол.
– Ну, ученый-ракетчик. Мой конверт у тебя?
Я медленно сую руку в карман.
– Тута где-то. В этом пиджаке уйма карманов, но мой другой в химчистке. Вообще-то он у мамы, но мне не хочется признаваться в этом перед мужиками, вот я и говорю, что он в химчистке.
Ши кивает Веснушке:
– Похоже, мы беседуем с самым тупым типом на свете.
Веснушка стучит пальцем по виску:
– У него не все дома, босс.
– Не зови меня боссом! – вскидывается Ши. – Боссом был мой отец. Будто какой-нибудь плантатор… Зови меня сэром.
– Да, сэр. Мистер Ши. Расслабьтесь. Я просто старый пес, знаете ли.
Ши кивает – дескать, чистейшая правда.
– Что ж, мы знаем, что бывает со старыми псами.
О! Здрасьте-приехали. Внутренние напряги.
Ши снова барабанит пальцами по столу.
– Конверт, пожалуйста.
Я подсовываю его и начинаю прикидывать свои действия. Веснушка чуть сместился, скрывшись из моего поля зрения, так что он, как сказали бы мои приятели-рейнджеры, первичная угроза. Ши – просто молокосос, и по его позе видно, что с физподготовкой у него не очень, но сбрасывать его со счетов все равно нельзя. Снайпера или метателя ножей с виду и не распознаешь. Может, он вырос на «Дюке Нюкеме» и может обезглавить крысу с пятидесяти шагов.
Я все еще не разобрался, что к чему. С какой радости Майк швырнул меня в эту мясорубку? Я – просто хаос и непредсказуемость. Если Майк хочет подлизаться к этому универовскому отроку, то наверняка должен пожертвовать одним из этих козлов, которых содержит при «Медном кольце». Уж он-то должен знать, что рано или поздно я увижу подходящий шанс, пойду на прорыв и явлюсь домой под покровом тьмы.
Пересчитав облигации, Ши подвигает одну мне.
– Вот это слово, бестолочь, – говорит он, стуча пальцем по облигации. – Что тут написано?
– Податель, – озвучиваю я слоги.
– Знаешь, что это означает?
Могу догадаться, но даю ему ответ, на который он рассчитывает.
– Что-нибудь насчет прислуживания за столом?
– Это означает, что ты – податель, тот самый. Не знаю, на самом ли деле ты тот мужик, но Майку ты не нужен. – Ши подталкивает пустой конверт в мою сторону, будто черную метку Джону Сильверу. – По-моему, твой босс пытается прикончить двух зайцев одним выстрелом, мистер Дэниел Макэвой, и ты – один из этих зайцев.
На меня вдруг нисходит момент прозрения, доходит как до Луны, и нарисованное Майком ви́дение будущего разворачивается передо мной как на ладони. Ирландец Майк туп как пробка, но у него есть черта, делающая его очень опасным: он искренне и вопреки всем свидетельствам обратного верит, что хитроумен. Великий стратег.
И по-моему, он напоролся на другого тупорылого умника.
И вот что я думаю: Веснушка и Майк сговорились.
Веснушка попросил Майка прислать «паровозника», чтобы Веснушка мог пристрелить Ши, свалить вину на «паровозника» и занять вакантный престол. А злополучный студиозус наследства лишится.
Но заодно Майк ведет еще и собственную игру. Вместо того чтобы прислать какого-нибудь неуклюжего недотепу, он присылает отставного Дэниела Макэвоя в чаянии, что мне придется убить обоих парней лишь затем, чтобы остаться в живых.
Вынужден признаться, он провел меня этой чушью насчет «пятидесяти процентов – и выбрался из ямы» как младенца.
– Ты все неправильно понял, пацан, – говорю я в нормальном темпе в уповании, что он заметит перемену. – Я не один из этих зайцев. Я – пуля.
Реплика и вправду хороша, так прям и вижу, как ее произносит киногерой в рекламном трейлере, но на Ши она особого впечатления не производит.
– А, так теперь ты заговорил поживее? Что, поумнел вдруг ни с того ни с сего?
– Лады, народ. Главное, чтобы мы все сохраняли спокойствие. Я очерчу, что здесь, по-моему, разыгрывается, и пока не закончу, остальным лучше подержать свои приборы в штанах.
– Ты очертишь? – вскидывается Веснушка. – Да что ты за елда? Черненький чумазенький чертенок?
Во второй раз за сегодня. Еще раз, и мне это может осточертеть.
– Что это ты городишь? – говорит Ши. Он не встревожен, но хотя бы прислушивается.
– Ши, сосредоточься сейчас на мне. Забудь обо всех прочих. Ситуация может вот-вот усугубиться.
– Ага, усугубиться вплоть до твоей смерти.
– Мне нравится, как ты подхватил мой глагол и употребил его повторно. Получилось удачно, но теперь слушай. По-моему, тебя тут разводят.
Ши разражается гоготом, аж жратва из глотки летит во все стороны.
– Разводят? Мистер, да это слово придумал я! Я пришел из мира бизнеса. Большие белые акулы, мужик. Я работал на площадке на Уолл-стрит. Это медвежья яма, мужик. Не этим бандюганам меня разводить.
Этот тип замкнулся в своем пузыре. Достучаться до него времени у меня нет.
Я разворачиваюсь на стуле, чтобы приглядеть за Веснушкой.
– Спорим, если ты попросишь Веснушку вывернуть карманы, то найдешь где-нибудь пистолет с глушителем.
Ши юн и потому считает себя бессмертным.
– Ага? Ну и что? Пули-то для тебя!
– В самом деле? Ты чё, малой, уже кончаешь мужиков в пентхаузе?
Ши хмурится:
– Заткни хайло, болван. Глушителя у Веснушки нет. А, Веснушка?
– Факт, нету, мистер Ши. Этот козел вам вкручивает.
– Я думал, он дурак.
– Я тоже. Майк сказал, что он беспросветный, как жопа барана.
Я откидываюсь на спинку стула, чтобы в случае необходимости получить дополнительный импульс.
– Майк развел нас всех, джентльмены. Он на сто процентов сознает, что в этой комнате я буду самым опасным субъектом, и все-таки поместил меня сюда вкупе с обоими своими потенциальными партнерами. – Я вижу, как по лицу Веснушки пробегает тень сомнения, и веду свое дальше. – Ах да, старина Майк выигрывает, как ни поверни. Если тебе удастся по-тихому прихлопнуть меня и своего босса, выставив меня «паровозником», то он больше не на крючке у пацана, запанибрата с новым боссом, да еще и со мной рассчитался. Если же я разберусь с вами обоими, тогда в замешательстве о нем позабудут и его скромный кустарный промысел в Клойстерсе останется независимым.
