Ронни лаконично кастрирует его.
– Это конфиденциальное полицейское дело, сэр, – говорит она. – Я хочу, чтобы вы указали нам в направлении миссис Костелло, а затем остались тут, в холле. Если мне будет нужен массаж ягодиц или еще что, я свистну, ясно?
На парне надета футболка с Буддой и пара фенечек, так что, наверное, он не привык, чтобы его пространство нарушали таким негативом. Я вижу по глазам, что он собирается выдать Ронни какую-нибудь реплику про биоэнергию, ци или спроси-у-вселенной, и это может кончиться для него больницей, так что я вмешиваюсь.
– Можно просто Пабло, ведь ты Пабло, да? Он миролюбивый, правда?
Пабло мигает:
– Да. Конечно. Мисс Эдит ждет в своем кабинете. Прямо по коридору.
– За гориллой, – добавляю я. – Я здесь уже бывал.
* * *
К лицу Эдит пристегнуто то же выражение отчаянной надежды, что и тогда в «Паркер Меридиен». Выражение удачное, каменеющее лишь на долю секунды, когда она видит, что субъект, вальсирующий в двери кабинета, ни капельки не мертв.
– Лейтенант Дикон, – произносит она. – У меня почему-то сложилось впечатление, что мистер Макэвой найден утонувшим в каком-то порту, что ли.
Дикон не трудится скрыть свою ухмылку. Ронни однажды сказала мне, что расстраивать планы богачей на день – серебряный призер в ее пятерке завлекаловок этой работы. А номер один – покупка побрякушек наркодилеров на полицейских аукционах. Пару месяцев назад Ронел отхватила инкрустированный драгоценными камнями самурайский меч за сотню баксов и прямо-таки жаждала устроить ему крещение кровью. С тех самых пор я к ней не наведывался.
– Не пойму, откуда вы сделали такой вывод. Уж я-то определенно не намеревалась создавать такое впечатление.
Заявление прозвучало очень по-накатанному, и у меня сложилось впечатление, что Ронни уже выдавала его прежде.
Эдит медленно кивает, неторопливо подписывая какие-то разложенные на столе контракты. Она одета в свою спортивную форму, смотрящуюся в кабинете как-то не к месту, но выглядит здоровой и спокойной, и если б все решало ее слово против моего, я и сам бы задумался на добрую минуту, кто тут врет.
Наконец она откладывает ручку в специальную ложбинку, вырезанную на столе.
– Итак, лейтенант Дикон, если мистер Макэвой на самом деле не мертв, что вы здесь делаете?
Богатство, выставленное вокруг напоказ, ничуть не пугает Ронни; на самом же деле она просто упивается конфронтацией на таком уровне, потому-то и вряд ли продвинется в полицейском департаменте куда-нибудь выше.
– Вы не догадываетесь, зачем я здесь?
Улыбка Эдит показывает, что она признает достойного противника.
– Нет. Почему бы вам не поведать мне это?
Смахнув бумаги в сторону, Ронни усаживается на уголок стола.
– Присутствующий здесь мистер Макэвой…
– Ваш коллега.
– Да, мой коллега, клянется, что вы наняли двух офицеров полиции для его похищения, а возможно, и убийства.
У Эдит имелось время, чтобы взять себя в руки, так что реагирует достаточно сдержанно.
– Разве полиция оказывает такие услуги? Уж конечно, нет.
– Я – нет, можете на это поставить, но некоторые из моих собратьев-офицеров не столь щепетильны.
– А что говорят сами рассматриваемые офицеры?
– Пока ничего, но расскажут, на это тоже можете поставить.
– Снова ставки? Похоже, вы слишком увлекаетесь азартными играми, лейтенант.
– Значит, вы отрицаете знакомство с этими офицерами?
– Вы – первый полицейский офицер, облагодетельствовавший посещением этот кабинет, не считая комиссара Салазара, но тогда это был светский прием.
В этом месте мне хочется встрять. Я хочу вцепиться этой бабе в глотку и вытрясти из нее правду. Я хочу укутать Эвелин в покрывало и отнести ее в больницу. Похоже, учуяв мое недовольство, Ронни бросает мне предупреждающий взгляд. Я отвечаю взглядом, говорящим: «Давай же, продолжай. У тебя пять минут».
А если у Ронни не ладится с интерпретацией взглядов и жестов так же, как у меня, он мог говорить ей: «Картошка, картошка, виски, картошка»
[67].
И прежде чем я решаю вмешаться, Ронни меняет галс.
– У нас есть запись с камер наблюдения, как мистер Макэвой передает Эвелин Костелло в ваши руки вчера вечером. Вы это отрицаете?
– Очень сомневаюсь, что у вас есть запись чего бы то ни было, – возражает Эдит. – Впрочем, нет, не отрицаю. Дэниел вчера вечером привел Эвелин домой. И потребовал плату за свои услуги, можете себе представить?
Ронни пропускает это обвинение мимо ушей, что продвигает ее на пару позиций вверх по лестнице моих друзей.
– И вы держите Эвелин в плену?
Эдит достаточно уверена в себе, чтобы рассмеяться.
– В плену? Это дом Эвелин. Она вернулась в семью.
– А если она захочет уйти?
– Дверь в холле, но Эвелин пришла сюда потому, что хочет быть здесь.
Необходимость хранить молчание прямо убивает меня. Последние пару лет я дискутировал с Зебом Кронски. Они просто любители.
– Значит, мы можем ее повидать? Услышать ее версию событий?
Тут маска цивилизованности Эдит немного сползает.
– Нет. Об этом не может быть и речи. Эвелин больна и нуждается в отдыхе.
Ронни идет своим последним козырем.
– Я могу вернуться с ордером.
Эдит встает и обходит стол. Призрак Джоан Риверз вещает, что ее спортивный костюм марки «Эрмес», но я не могу измыслить способ, как обратить этот факт себе на пользу.
– Весьма сильно сомневаюсь в этом, лейтенант, – говорит она со скандинавским льдом в голосе. – Вы проникли сюда обманом и находитесь в нескольких почтовых индексах за пределами своей юрисдикции.
Мы теряем почву под ногами. Я собираюсь только ласково приложить Эдит и обыскать квартиру. Ронни кондрашка хватит, но как только я найду Эв, все уладится самым чудесным образом.
– Ладно, я не на своей лужайке, – соглашается Ронни, но теперь она идет на блеф. – Зато знаю уйму местных ребят, которые проведут для меня обыск. Позвольте мне увидеть Эвелин, и на том покончим. Почему бы вам не сделать одну простую вещь? Это внушает подозрения, леди.
Эдит подступает к Ронел нос к носу, а я не знаю даже пары мужиков, у кого для этого хватило бы пороху в крюйт-камерах.
– Мне ни маленькой капелюшечки не интересно, что вы чувствуете, Дикон. Почему бы вам вместе со своим коллегой-шантажистом не убраться в свою округу в Джерси, где наверняка есть кошечки, которых надо спасать?
