Маленькой капелюшечки? Кто ж так говорит? Эмигранты из Швеции?
Ронни упирает руки в боки, и я вижу, что, может статься, Эдит приложу не я.
– Ага, вполне возможно, что у вас тут тоже найдется парочка кошек, нуждающихся в спасении.
Бессмыслица какая-то. Ронни с пылающим крылом срывается в штопор!
Тут открывается дверь и входит дама.
– Что тут за шум, Эдит?
Мне требуется целая секунда, чтобы понять, что дама – Эвелин, но не та же Эв, которую я подвез сюда. Другая. Более спокойная. Есть и косметические перемены. Волосы коротко подстрижены модным бобриком, выглядящим так, будто кто-то срубил их сзади томагавком, но на самом деле прическа стоит целое состояние. Брови приведены в порядок, а кожа сияет, как вазелин. На ней белый бархатный халат и тряпичные сандалии, но я чую свежий запах алкоголя за шесть футов. Значит, не совсем новая модель. Должно быть, стилисты потрудились над ней, пока она спала.
Я больше не могу оставаться в стороне от происходящего.
– Эв, ты не обязана тут оставаться.
При виде меня Эвелин изумляется, будто прошло много лет и она не может поверить, что я так сильно переменился.
– Дэнни. Дэн. Ты хорошо выглядишь. – Ее голос стал ровнее, менее скрипучим и на 100 процентов вписывается в манхэттенский пентхауз.
– Ты имеешь в виду, со вчерашнего вечера?
– Почему это со вчерашнего вечера? Кажется, что целый век назад; так много случилось…
Эдит вдвигает свое тело между Эвелин и мной, ограждая ее, касаясь ее локтя.
– Не волнуйся, Эвелин, Дэниел уже уходит.
Ронел переходит к сути дела:
– Эвелин… мисс Костелло, вы себя хорошо чувствуете?
Играть моя тетя не пытается, просто придерживается своего текста.
– Конечно, я себя хорошо чувствую. Теперь я дома. Я сделала несколько ошибок, но с помощью Эдит смогу пережить этот нелегкий период.
Ронел мерит Эвелин взглядом с головы до ног.
– Знаешь что, Макэвой? Сдается мне, эту леди уже спасли.
Я вижу, куда клонится дело, но должен попытаться.
– Эв, все это ерунда. Это сплошная показуха. Эдит пыталась организовать мое убийство.
На миг я вижу прежнюю Эвелин, будто блик от снайперского прицела, но затем робот возвращается:
– Дэниел. Какие ужасные вещи ты говоришь. Эдит – мое спасение.
Какая чудесная подстава, все готово для посадки.
– А ты – мое. – Эдит пожимает Эвелин руку – наверное, пропитанную парафином, прежде чем на нее наложили политуру.
Бах. Дело закрыто. Нас сделали.
Ради своей матери я должен предпринять последнюю попытку.
– Эв, тобой манипулируют, ты разве не понимаешь? Эдит нужен доступ к твоему фонду, так что она будет держать тебя здесь, заливая лучшим спиртным, пока ты не сломаешься. Тогда ты отправишься обратно в канаву.
Эв неспешно подходит к бару и наливает себе достаточно шотландского, чтобы замариновать свинью.
– Я была в канаве, Дэнни, и решила, что возвращаться туда не хочу. У нас с Эдит соглашение. Я инвестирую в несколько компаний, оказавшихся в стесненных обстоятельствах, в обмен на двадцать процентов доли в корпорации Костелло.
Мля. В стесненных обстоятельствах? Держу пари, она не употребляла это выражение уже давненько. Что ж, она может как-нибудь вечером улечься в своем номере «Мотеля 6» и сказать: «Как ни крути, но после всей этой бормотухи печень пребывает в несколько стесненных обстоятельствах».
– И тебе все равно, что она пыталась меня убить?
– Мне не все равно, Дэниел. Конечно, мне не все равно. Но я боюсь, что это может быть просто неправдой. Мы все знаем, какой ты после армии. Тебе всякое мерещится. Ты говоришь с собой. Ты не думал, что можешь страдать от ПТСР?
Вот оно. Последний гвоздь. Моя последняя родственница внушает мне основательное отвращение.
– Ладно, будь что будет. Вы обе заслуживаете одна другую. Пэдди был бы очень горд.
Эвелин опрокидывает половину своего стакана в один глоток. Ей полюбится жизнь здесь. Нескончаемый поток спиртного высшего качества, и даже не придется прибегать к приемам древнейшей профессии.
– Пошли, Ронни, – бросаю я. – Этой леди уже не поможешь.
Но Ронни еще не готова уйти. Достав телефон, она делает пару снимков Эдит и Эвелин.
– Сейчас вы тут все из себя надутые и торжествующие, но я найду Фортца и Кригера и состыкую их с вами. Держу пари, вы уже использовали этих типов прежде, еще когда они работали в городе. А если сможете сделать мне одолжение и устроить убийство Дэниела, раскрутить дело мне будет существенно легче.
Эдит и Ронни схлестываются взглядами. Сообщение передано; сообщение получено. По-моему, Ронел Дикон только что спасла мне жизнь.
* * *
В лифте меня малость прошибает на слезу.
Да что такое с людьми? Почему это Эвелин перешла на темную сторону? Неужто лекции о сиськах и вертельный заговор для нее ничего не значат? Может, когда-то и значили, но это было тогда, а тогда – это не теперь.
Юная Эвелин, похитительница шерри, еще не провела несколько лет, катясь под уклон, по пути сокрушая кастовые барьеры, пока не докатилась до ночлежек и лачуг великой американской белой горячки.
Меня будто в трясину засасывает. После того, что Ронни сделала для меня, она заслужила, чтобы я не отмалчивался.
– Извини, что будто воды в рот набрал, Ронни. Ты славно там поступила. Спасибо.
– А? – Ронни поднимает глаза от телефона. – Я проверяла почту. Ты сказал что-нибудь заслуживающее быть услышанным?
Пожалуй, что нет.
– Нет. Просто мелю языком, знаешь ли.
Ронни убирает телефон в карман.
– Что ж, хорошая новость для тебя в том, что нашли сайт, где тебя собирались порно пытать, вкупе с видеоанонсом. Это тебя обеляет. Ни одно жюри на Земле не приговорит человека за отоваривание в хлам двух извращенцев, похитивших его для снафф-съемок.
– Значит, я могу идти куда хочу?
– Агашеньки. Тебе все равно придется явиться для допроса, но это не так срочно. Может, ты хочешь принять перед этим долгий душ?
Лет на десять.
– У меня тут машина, так что увидимся в Клойстерсе?
Ронни выходит в вестибюль, но придерживает дверь.
– Насчет моих слов, что в виде трупа ты помог бы мне раскрутить дело…
– Я помню.
– Что ж, это правда, но, по-моему, оно того не стоит.
Золотые двери схлопываются, и я вижу собственное отражение, выглядящее глупым и потерпевшим поражение. Я замечаю, что на панели лифта есть две кнопки закрывания дверей, но ни одной кнопки удержания дверей открытыми, что несколько странно. Может, богатые люди вообще спешат. Наверное, сами по себе лица гликолевый пилинг не делают.
