Я заставляю себя в данный момент об этом не думать. Не выказывать никаких признаков узнавания, потому что это может переменить мнение ниндзя насчет того, чтобы помиловать меня. Я зажмуриваюсь и веду себя так, будто совершенно и полностью раздавлен. Вообще-то я вовсе не играю.
Я считаю до тридцати, пытаясь сосредоточиться на числах. Ни на чем больше. Никаких выводов. Затем открываю глаза, вижу, что ниндзя скрылся, и думаю:
Пабло.
Долбать мой старый хрен, это был Пабло. Очевидно, личный тренер Эдит обладает парочкой талантов, полезных и за стенами спортзала.
Кригер и Фортц были болтающимися концами, а концы – в воду.
Почему же помилован я?
Глупый вопрос. Я помилован, потому как Ронни предупредила Эдит, что если со мною что-нибудь случится, она придет разбираться.
Пабло повезло, что он выстрелил мне в рюкзак.
Вообще-то это гениально. Эдит отправляет Кригера и Фортца домой к местному гангстеру просить помощи в поисках меня. Затем Пабло их убирает. Майк не захочет попасться с двумя продажными копами в своем особняке, так что, вероятно, избавится от трупов.
Мило и чисто. Вот только я сунул свой разводной хер в машину.
К счастью для моего разводного хера, на мне был кевларовый рюкзак.
* * *
Мне требуется минут пять, чтобы подняться на ноги и проверить комнату вечеринки. Пол усеян массой брошенных бокалов для шампанского, но там ни души. Для разнообразия Зеб поступил как велено и увез Софию отсюда к чертовой бабушке. Еще минут пять спустя я уже чувствую себя в состоянии одолеть восхождение через стену. Но прежде чем покинуть эту загородную скотобойню, мочусь в бутылочку от воды из гостиницы. Вообще-то меня пока не слишком поджимает, но я донес бутылку досюда, так что будь я проклят, если не воспользуюсь ею.
Глава 11
Я просыпаюсь в своем гостиничном номере от «твита» Саймона.
Если ты не уверен, как интерпретировать мои слова мудрости, пожалуйста, спроси. Уж чего мне никак не надо, чтобы пациенты вытворяли штуки от моего имени.
По-моему, Саймон заручается индульгенцией от того, что может отколоть выводок его пациентов.
Испытываете комплекс мессии? Звоните на пейджер доктора Иисуса.
Фраза малость чересчур. В смысле, кто же в наше время еще верит в Иисуса? А если хотите увидеть, как подростки ржут до усрачки, попробуйте растолковать им, что такое пейджер. Расскажите им про кассетные магнитофоны, и они подумают, что старый ублюдок в трусах с памперсами завирается.
Вот конспект моей беседы как-то раз с племянником Джейсона:
Я: Песни писали на длинную ленту. Шесть песен на сторону, потом надо было перевернуть.
Племянник: Что перевернуть?
Я: Ленту в аппарате, но только аккуратно, а то аппарат мог зажевать ленту, и ее пришлось бы разглаживать карандашом.
Племянник: Отгребись, Гэндальф. Ты всю эту лажу выдумал.
Пять минут спустя я получаю еще сообщение, на сей раз от Майка.
Сейчас же вали в клуб, паренек. Надо все закруглить. Приезжай к полудню, а не то…
Блин.
Я-то надеялся, что вчерашняя ночь травмирует Мэддена. Да и в вопросительном знаке в конце эсэмэски Майка нужды нет. Будто мы не знаем, что случится, если я не сделаю, как велено.
Я собираюсь выдать видео Томми. Смотреть ли его до самого конца – решать уже самому Майку.
* * *
Так что я пускаюсь в свой радостный путь навстречу с пулей в лоб. Если бы мне пришлось составлять список возможных травмирующих моментов в жизни ирландского мужчины, классический выстрел в голову был бы прямехонько там вкупе с экзаменом по вождению и поворачиванием папаши на бок, чтобы тот не захлебнулся блевотиной, особенно когда испытываешь искушение, чтобы рвота сделала свое дело. Это естественная причина, правда ведь? Кто ж обвинит десятилетнего пацана?
Может, я уже говорил вам, что все эти ретроспективные вспышки – не мое? Наверное, я ляпнул это как раз перед тем, как впасть в ретроспекцию.
Но у меня не ретроспекции как таковые, зато отличная память на все плохое. Подумаю о маме – и вижу, как она плачет в углу, прижимая к груди кухонное полотенце, чтобы прикрыть порванную блузку. Подумаю о малыше Патрике – и вижу его круглое лицо и кривые зубы, которым наверняка нужны скобки, лиловые кляксы синяков на его щеках и как он думает, что он плохой мальчик, что все это его вина.
А еще помню выстрел в голову. Угадайте, откуда? Из этого Ливана, вот так сюрприз, правильно.
Зеб говорит мне: «Что за фуфло насчет ЭТОГО Ливана? Просто из Ливана, усек? Ты ж не говоришь ЭТА Ирландия или ЭТОТ Израиль».
На что я нахожусь: «Ты же говоришь ЭТИ Соединенные Штаты».
Так продолжалось пару часов, пока Зеба не постиг один из его периодических стояков и ему не пришлось, извинившись, удалиться на двадцать минут. Этот тип прям как «Верный старик»
[72], когда он только угомонится? Ему же уже за сорок, огурец ему в глотку!
В общем, мое воспоминание о выстреле в голову. ООН забросила нас в Дамур бросать строгие взоры на местных, свихнувшихся к чертям на мести милиционерам НФОП и ДФОП, только что надругавшимся над кладбищем, выкапывавшим гробы из аккуратных могил, казнившим уйму христиан и намалевавшим партизан «Фатх» с «АК-47» в руках на стене церкви.
Краткое отступление: у всех революционных групп есть свои умельцы по части настенных росписей. Вдохновенная настенная роспись способна на 10 процентов сократить число неопределившихся, не говоря уж о том, чтобы внушить революционерам уверенность в собственной правоте. Эти ребята не просто мазюкают стены краской – это такой же законный вид искусства, как граффити. Бэнкси
[73] никогда не испытывал угрюмого злорадства по поводу автоматных очередей, вышибавших куски из его полотен. То, что художник, сотворивший массу славных вещей на Фолс-роуд, на самом деле был ольстерским юнионистом, в дни марша нацеплявшим свой оранжевый шарф, – в ирландских республиканских кругах секрет Полишинеля. Наверное, если окажешь ценные услуги, сойдешь за своего.
В общем, вернемся в Ливан. Вот мы, значит, въезжаем в кузове грузовика прямиком в гущу последствий резни. Я наверняка знаю – потому что мы провели опрос в грузовике, – что двенадцать и пять десятых человек из шестнадцати понятия не имели, что означает НФОП или ДФОП, не говоря уж о разнице между группировками. Откуда у нас в расчетах взялись пять десятых человека, даже не представляю.
