Одним словом, решили мы угомониться, и в дальнейшем с законом в конфликты не вступать.
— Ну, такое решение можно только приветствовать. Но при чем здесь я? Вы же не исповедоваться ко мне пришли. Тем более, что я прав на отпущение грехов не имею…
— Что до наших грехов, то мы сами за них отвечать будем. И не перед судом человеческим. Перед тем, что куда выше. А так, как грехов у нас более, чем достаточно, и так, как мы еще достаточно молоды, чтобы над их искуплением подумать, то и хотим попросить о вашей помощи.
— В чем? — оторопел от такого неожиданного поворота дела Николай.
— Мы хотим свои деньги на доброе дело направить.
— На церковь отдать, что ли?
— Если мы их на церковь отдадим, то завтра у нас ничего не останется. И хотя мы болваны уже достаточно взрослые, но какой-то достойной профессии за душой ни у кого из нас нет. Если начинать все с ноля, то можем снова на скользкую дорогу сбиться. Тогда и пожертва наша на церковь прахом пойдет, и в завтрашнем дне уверенности у нас не будет. Так что, такой путь нам не подходит. Мы эти деньги хотим в бизнес вложить.
— Если в наш бизнес, то у нас такой необходимости нет. А если в свой собственный, то разве что посоветовать что-то сможем.
— О том, чтобы вы нас в свой бизнес приняли, мы даже не мечтаем. Знаем, что он вам слишком трудно достался. А работать самостоятельно, для нас все равно, что деньги на церковь отдать. Прогорим, и все потеряем. Мы хотим с вами какой-то общий проект организовать. Или отдельный от вас бизнес, которым бы вы руководили и нас, дураков, уму-разуму учили. При этом, мы готовы вложить деньги, а вы разработаете стратегию бизнеса и будете руководить им. Хотя бы — на первых порах. За это мы готовы отдавать вам до сорока процентов всех наших доходов. И договора соответственные заключить с вами готовы. Чтобы все на бумаге изложено было, чтобы все честно было.
Николая настолько поразило такое предложение, что он еще какое-то время растерянно молчал, не зная, что и сказать.
— Нам понятны твои сомнения, или даже нежелание иметь дело с нечистыми деньгами. Но учти и то, что во всем мире подавляющее большинство первичного капитала накапливалась именно преступным путем. Иногда даже куда худшими способами, чем те, которыми действовали мы. А со временем наследники этого капитала становились вполне респектабельными людьми. И никто им сейчас в глаза не колет тем, что их деды-прадеды шантажом или откровенным разбоем свои капиталы нажили. Вот потому и просим вас помочь нам нормальными людьми стать и научить нас делами руководить.
— Да-а!.. Вы с настолько неожиданным предложением явились, что я сразу и ответить вам ничего не могу. Тем более, что не сам я такие вопросы решаю. Надо подождать, пока Василий выздоровеет. Но, как бы там ни было, лично я могу только приветствовать ваши намерения кардинально изменить свой способ жизни. Вот только никак не пойму, каким именно способом вы сами думаете грехи свои искуплять?
— Вот так и будем! Создав, с вашей помощью, новые предприятия, мы людям работу дадим? Дадим. Это раз! Зарплату им нормальную платить будем? Будем. Это два! А когда устойчивые прибыли пойдут, тогда и на церковь давать сможем. Вот тебе и три! Часть людей, наши работники и члены их семей, смогут жить лучше. Потому, что будут зарабатывать не меньше, чем на ваших предприятиях. Таким образом, мы будем добро для людей делать, а государству налоги платить. Вот и получится так, что нечестные деньги барыг, нечестно отобранные у них нами, в конечном итоге заработают на благо всего общества.
Впрочем, я допускаю, что даже такое добро может и не пересилить то зло, которое мы раньше творили. В том нам только Бог судьей будет. Но когда это еще будет? А вот совесть свою мы уже сегодня, хотя бы частично, успокоить желаем. Так что, Николай Федорович, не суди ты нас слишком строго. Лучше помоги, насколько сможешь. Именно для того и пришли к тебе. Уговори Василия нам помочь!
— А если мне не удастся этого сделать? Хотя и с большой натяжкой, но лично я склонен к мысли, что вам помочь надо. И, конечно же, не за те сорок процентов, которые вы мне сегодня обещали. Если действительно о чем-то договоримся, то проценты наши куда меньше будут. Но справедливыми.
— Я назвал цифру в сорок процентов не потому, что мы такие уж хорошие и на все согласные. И не за хорошие глаза мы их тебе предлагаем. А за то, что вы нашим бизнесом руководить будете, да нас, дураков, уму-разуму учить.
— А когда уму-разуму от нас наберетесь, то проценты изменить пожелаете?
— Нет! Если уж мы решились порядочными людьми стать, то решение это будем считать окончательным и обжалованию не подлежащим. Как договоримся, столько и отдавать будем.
— Вот даже как? В таком случае я постараюсь вам помочь. Попробую Василия уговорить. Только еще раз обращу ваше внимание на следующее. Не за определенные проценты мы это делать будем. Если возьмемся, конечно. А для того, чтобы вы действительно порядочными людьми стали. И чтобы люди получили новые рабочие места. Лично мне почему-то этого очень хочется. Надеюсь, что и вам тоже.
Глава 24
Сергей Петрович заинтересовался рассказом мальчишек. Не откладывая дело в длинный ящик, он в тот же день побывал в областном центре и лично убедился в том, что Скребков Николай Ярославович действительно отбыл в командировку в субботу, накануне покушения на убийство Степанчука, и вернулся из нее только через несколько дней. По крайней мере, об этом свидетельствовали билеты на поезд. Таким образом, судя по полученным им сведениям, у Скребкова имелось алиби. Но алиби это еще предстояло подтвердить. Или опровергнуть. Слишком уж уверены были мальчишки в его присутствии в городке тем субботним вечером.
Если судить только по наличию железнодорожных билетов, выданных на имя Скребкова, то можно было и оставить без внимания версию об его возможном участии в преступлении. Но почему-то не давала покоя та упрямость мальчишек, которые в один голос утверждали, что Козлобород таки был в субботу дома. А если это действительно так, то он никак не мог сесть в поезд по субботнему билету на Киев. Ох, и меткое же прозвище ему прилепили! Даже сам следователь, мимо воли, мысленно именно так начал именовать подозреваемого. Хотя работнику прокуратуры это ни к лицу.
Конечно, железнодорожный билет еще никогда не был стопроцентным свидетельством того, что именно по этому проездному документу определенное лицо проехало по оплаченному им маршруту. Ведь факт его присутствия или, наоборот, отсутствия в купе поезда в тот субботний вечер надо было еще установить.
Изъяв проездные документы и оставив в конторе их копии, Сергей Петрович наведался на железнодорожный вокзал. Очень уж ему хотелось сразу же внести хоть какую-то ясность в разгадку этого вопроса. Хотя и не следователя прокуратуры это дело — добывать первичные доказательства. Для этого есть работники милиции, которые и обязаны исполнять распоряжения следователя. Ведь именно он, следователь, руководит раскрытием преступления. А не занимается таким раскрытием самостоятельно.
