Моё сердце билось, как часы, и дрожала я, как осиновый лист. «Да успокойтесь Вы! Меня начинает это раздражать! Сами увидите, что ничего страшного в этом нет!» – повышала она на меня свой звонкий голос.
Я молча положила свои пальцы ей на голову и почувствовала, как под тоненькой кожей малышки пульсирует кровь. Она продолжала спать.
Из металлической колбочки наша лечительница достала какую-то палочку, от которой исходил не то дым, не то пар и прижала её к наросту. Под инструментом всё задымилось и запахло палёным мясом. Подержав палочкой приплюснутую гемангиому несколько секунд, докторша убрала инструмент от головы малышки. Красное выжженное пятно виднелось на самой макушке. Варя резко открыла глаза и закричала навзрыд, а я заплакала вместе с ней. Я подняла её со столика и пыталась успокоить: «Всё! Всё! Больше не болит! У кошки боли, у мышки боли, а у Вари не боли!» Я ходила по кабинету и качала её. «Да ладно Вам, – говорила врач. – Это же не так уж и больно. Сравнимо с обычным уколом. Так что – всё терпимо. Подойдите ко мне. Вот – возьмите марганцовку (она подала мне бордовый пузырёк). Рану будете обрабатывать два раза в день! Сейчас пузырь снова надуется… Станете мазать. Он прорвётся, лопнет и засохнет. Потом отвалится, как обычная короста с любой ранки. Всё понятно? (я кивнула) Тогда зовите следующего».
Ошарашенная и обессилевшая от выплеска разных эмоций, я вышла с ребёнком на руках из кабинета. Марина смотрела на меня глазами, как у Пьеро: «Ну?»
– Прижгли! – выдохнула я.
– И? – ждала продолжения рассказа полная женщина.
– А чуть с ума не сошла!
– Кто?
– Я, конечно!
Марина вопросительно посмотрела на меня.
– Так знаешь, как малютку жалко! Она у меня так заплакала! А палёным как завоняло! Я думала, не перенесу.
Та заёрзала на лавочке: «Лучше бы и не спрашивала ничего! Ещё страшнее стало!»
Отойдя от шока, я вспомнила про Николаевну и Андрея и спешно начала набирать её номер. «Алё! Анна Николаевна, ну как там? Что произошло?» – тараторила я.
– Да, Маш, слава Богу, ложная тревога. Просто сотрясение небольшое. Угораздило Андрюху с лестницы упасть. Всё нормально. Ребята просто перестраховались – решили ему голову проверить.
«Да, ба! – послышался мужской голос в трубке. – Я так-то ещё и сознание потерял при падении, если что! Вечно ты всё преуменьшишь!»
– Не слушай его, Маруся, – перебивала внука Анка. – Мужчина должен быть сильным и никогда не огорчать своих родных, а он тут ещё и рассказывает нам ерунду какую-то! Нормально у нас всё. К тебе едем! Будем в очереди с тобой сидеть. Андрюху только домой сейчас закинем.
– Так всё мы.
– Как – всё?
– Так прижгли только что. Вот… из кабинета минут как пять, наверно, вышли. Я ещё даже маме позвонить не успела. Тебе первой телефоню!
– Так хоть всё там у вас нормально?
– Всё хорошо, Николаевна. Спасибо тебе и Михалычу.
– А Михалычу-то за что? – смеялась Анка – Это он пусть меня благодарит! Видела бы ты у него черепицу на крыше коттеджа!
Мы договорились, что Анка заедет за нами с Варюшей в больницу и поможет с отправкой домой. Через несколько минут красная бэха стояла у ворот здания, и Женька охотно распахивал нам дверцы. «Ой, ты моя бедненькая, – не дотрагиваясь до головы, провёл он ладонью по ребёнку– Жалко крошечку.» «Ну зато теперь всё хорошо будет! – перебила его Анка – Хорошо, что ещё так всё получилось ладно.»
– Так, Маш, нам после обеда материал должны на объект привезти, поэтому мне не уехать с тобой. Мы сейчас что сделаем?.. Женя отвезёт вас домой, а я уеду на такси.
Я замялась: «Николаевна, ты и так много для нас сделала. Добросьте нас до вокзала, а там я уж и сама справлюсь».
– Добросьте её до вокзала! – всплеснула она руками – А вещи все ты как потащишь? Может, верблюда наймём?
Анна Николаевна вышла из машины и подошла к нашим дверцам. Женя приоткрыл окно. «Так, дорогие мои, я вас целую. Всего вам доброго. Как приедете – отзвонитесь. И, да, Маш, будет трудно – номер у тебя мой есть, где живу, тоже знаешь! Спасибо за хорошую компанию!» – она помахала рукой, поправила красную шляпку и маленькими шажками побежала на тротуар. К её уху был приложен мобильник – видимо, уже вызывала такси.
Женя нажал на газ, и мы поехали: «Ну, спите, девочки, довезу наилучшим образом!»
В ярком розовом фланелевом халате нас встречала мама. «Здравствуйте. Проходите – проходите. Вас как зовут? – спрашивала она молодого человека, заносившего к ней в квартиру мои вещи – Евгений? Очень приятно. А меня Нина Константиновна.» «Да нет, я проходить не буду. Спасибо. Ехать пора», – ставил он сумки на пол. «Жень, может, хоть чаю попьёшь?» – предлагала я. «Не-не, Николаевна там с ног собьётся с этим материалом! Поеду…» – отговаривался он. «Ну, спасибо тебе большое! Чтобы без тебя мы и делали?! Никак бы не справиться!» – благодарила я доброго нового знакомого. «Давайте, девчонки! Я поехал!» – осторожно прикрывая двери, говорил Женя.
Мама уже стояла у окна с Варюхой на руках и, приоткрывая тюль, спрашивала: «Так на чём приехали-то?»
– На бэхе, мама! – усаживаясь на диван, проговорила я.
– На чё-ом? – протянула она.
– На БМВ, мам! – нетерпеливо ответила я.
– Вон на той красной что ли? – указывая на отъезжающего Женьку, переспросила мать.
– Ага, – кивнула я головой.
Мама раздела Варюшку и увидела на голове ожёг. «Маша, что это? – вскрикнула взволнованная бабушка. – Маша!» «Где?» – уставшая вскочила я с дивана. Она показала на то самое пятнышко на макушке. «Фуф, – выдохнула я – Так и с ума человека можно свести! Я ж тебе ничего не успела рассказать! Мы сегодня в больнице были, у онколога! Нам прижигание сделали!»
Мама носила Варюшку по комнате и дула ей губами на пятно. «Ой, как, наверно, ей сейчас больно. Милушка моя! Родная!..» – жалела она маленькую внучку. Та иногда постанывала и смотрела на неё уставшими от мучений глазами. Ещё бы! Маленькое чудо перенесло несколько сотен километров пути и небольшую операцию за этот ужасный день.
– Я пойду её покормлю, и ты поешь, – звала меня за собой мама.
– Да… Надо бы, – поплелась я вслед за ней.
Я уплетала за обе щёки, а мама начинала свой допрос. Её кудрявые волосы чуть поседели на висках, а на лице появились новые морщинки: «Ну как вы там жили? По телефону-то много не расскажешь. Знаю. Я смотрю, Маша, ты пополнела, да и Варя, как налетушка… На деревенских харчах?» «А сама-то как думаешь, коли молоко своё, сметана да масло – тоже, ну и с огорода. – отвечала я, откусывая от куска хлеба. – Там вам не тут! Или как там говорят ещё?» Мама маленькой ложкой скармливала Варьке кашу: «Ты погляди, как уплетает! Вот молодец! Во как проголодалась!» «Так, конечно! Дорогу такую проехала! Ты бы видела, как она в больнице плакала: слёзы-то по горошине! А и я вместе с ней! Вот как жалко её было!» – рассказывала я. «Ой, слава Богу, что я этого всего и не видела! Я бы тоже вместе с вами заревела!» – ответила мама.
