– Я – Ричард Грейвс.
Мальчик кивнул, опустив руку, и опять спросил:
– Да, но кто вы такой?
– Маури!
Мягкое замечание женщины вывело Ричарда из транса.
– Маурисио прав. Назвать вам свое имя еще не значит сообщить, кто я.
– Как забавно вы говорите.
– Маури!
Мальчик невозмутимо пожал плечами в ответ на смущение женщины.
– Не в том смысле, что смешно, я хотел сказать, не как мы. Мне нравится. Вы говорите так… важно. Мне бы хотелось так разговаривать. – Он пытливо уставился на Ричарда. – Почему вы так говорите?
– Потому что я британец.
– Вы хотите сказать, из Великобритании? – Когда Ричард кивнул, он продолжил допытываться: – Это ведь то же самое, что и англичанин, правда?
– Не совсем так. Я действительно англичанин, или, точнее, прежде всего англичанин, поскольку родился в Англии. Но многие люди являются британцами – то есть подданными Великобритании, – но не англичанами. Они могут быть шотландцами, валлийцами или ирландцами из Северной Ирландии. Но эти люди обычно ненавидят, когда их называют британцами, они предпочитают зваться англичанами, шотландцами, валлийцами или ирландцами. Я называю себя британцем, потому что большинство людей из остальной части мира не знают этой разницы. К тому же им все равно.
– Получается, вы представляетесь британцем, чтобы они не задавали вопросов, ответы на которые им совсем не нужны. Я задаю вопросы, потому что мне нравится все знать.
Ричарда поразила четкая, основательная логика мальчика, его понимание мотивов поведения людей. Он был слишком эрудированным и развитым для своего возраста. Изабелла и ее семья явно воспитывали его наилучшим образом.
– Вы еще не сказали нам, кто вы, – взялся за старое мальчик.
Женщина застонала, а губы Ричарда вздернулись в улыбке в ответ на упорную решимость Маурисио. Эта черта характера напоминала не Роберта, а его самого, Ричарда.
Сердце все так же беспорядочно билось, а невольная улыбка застыла на губах. Ричард чувствовал, что в настойчивости Маурисио таилось нечто большее, чем неуемное любопытство молодого цепкого ума. Неужели мальчик был так чувствителен, что уловил кровную связь между ними?
Нет. Конечно нет. Какое нелепое предположение!
Но что было действительно нелепо, так это он, стоявший на пороге громадный чурбан, не способный довести до конца знакомство с любопытным ребенком и добродушной леди.
Ричард усилием воли вывел себя из ступора:
– В свою защиту могу заметить, что ты тоже на звал мне только свое имя.
Прекрасное личико, такое серьезное и пытливое, с вызовом вскинулось на него.
– Это вы пришли к нам, значит, уже все о нас знаете. А мы о вас ничего не знаем.
Губы Ричарда иронично изогнулись при мысли о том, что ему не пришло в голову подумать о таком простом факте. А вот Маурисио был проницательным и настороженным, как его мать. Подобно ей, он сразу схватывал суть дела и твердо стоял на своем.
Ричард жадно глотнул воздух:
– А ведь ты прав. Услышав твое имя, я многое узнал о тебе, учитывая то, что мне уже было известно о твоей… семье. В то время как мое имя ничего тебе не говорит. Ты прав и в том, что настойчиво пытаешься узнать, кто я. Первым делом всегда нужно узнавать, с кем имеешь дело, – так ты можешь решить, чего ожидать от людей. Позволь мне представиться лучше.
Ричард протянул руку. Мальчик нетерпеливо вложил свою руку в его ладонь, и Ричарда будто пробило электрическим разрядом. Он едва не отдернул руку, подавляя рычание, рвавшееся из сжавшегося спазмом горла.
– Меня зовут Ричард Грейвс, и я – старый… товарищ доктора Сандовал.
– Вы – врач?
– Нет.
– Тогда кто же вы?
– Специалист в области безопасности.
– А кто это такой?
Ричард нахмурился. Никто и никогда еще не задавал ему этот вопрос. Люди предполагали, что знали о его работе, хотя на самом деле понятия об этом не имели. Этот мальчик не предполагал. Он спрашивал, чтобы знать все детали и строить знание на твердой основе, как это делал Роберт.
– Эта работа включает в себя много всего, она очень важна и востребована. Мир опасен, именно поэтому твоя бабушка была не без оснований обеспокоена тем, что ты открыл дверь. Уверен, она просила тебя никогда этого не делать.
Мальчик смущенно взглянул на женщину:
– Да, просила. И мамочка – тоже. Прости, бабуля.
А Ричард продолжил:
– Ты должен пообещать никогда не делать так снова и всегда – всегда – поступать так, как скажут твои мама и бабушка. Безопасность – самая важная вещь на свете. Уж я-то знаю, поверь мне.
Мальчик кивнул в ответ:
– Я вам верю.
Неожиданный, серьезный ответ Маурисио стал для Ричарда новым потрясением.
– Я обещаю, – добавил мальчик, и его серьезность вновь сменилась жгучим интересом. – Так чем же вы занимаетесь?
– Люди обращаются ко мне, когда нужно обеспечить их безопасность.
– Так вы телохранитель?
– Я тренирую и подбираю телохранителей. Для банков, компаний, отдельных людей, частных и массовых мероприятий, перевозок и, конечно, для своего собственного бизнеса и деловых партнеров. Я охраняю личные жизни и бизнес людей и другими способами, защищая их компьютеры, средства связи и информацию от случайной утраты или действий хакеров.
С каждой деталью синие глаза Маурисио все ярче искрились на заходящем солнце.
– А как вы научились делать все это?
В очередной раз застонав, женщина снова вмешалась:
– Маури, что мы говорили о том, чтобы не задавать новый вопрос всякий раз после того, как кто-то дает тебе ответ?
И вдруг ее темные глаза стыдливо прищурились.
– Как будто мои манеры лучше! – Она бросилась вперед и коснулась руки Ричарда. Изумительная улыбка женщины напомнила ему Изабеллу, хотя они не были слишком похожи. – Пожалуйста, входите.
Ее сердечное приглашение искренне тронуло его, но Ричард никак не мог оправиться от шока. Всей душой желая сбежать, он прокашлялся:
– Все в порядке. Я не хочу мешать вашим планам. Свяжусь с Изабеллой как-нибудь в другой раз.
Рука женщины на его предплечье напряглась, не давая ему сойти с порога.
– Вы ничему не помешаете. Я уже приготовила ужин и обновила веб-сайт, которым занимаюсь на добровольных началах. Белла ночевала на работе, но в субботу у нее – короткий день, так что скоро она будет дома.
Значит, так Изабелла объяснила свое отсутствие дома. Глядя в добрые глаза женщины, Ричард ощущал, как его захватывает незнакомое доселе чувство… беспомощности. Впервые в жизни он столкнулся с истинным гостеприимством – и понятия не имел, как себя вести.
