– Ты его сегодня видела?
– Мельком, отец был занят, разговаривал с Коронэ, но Лукас очень хотел с ним встретиться перед отлетом и…
– Барселона, – выдохнула Клаудиа.
Зачем Лукасу вдруг понадобилось встречаться с ее отцом? И почему при одном его имени у нее так сводит живот? И почему мать так пристально ее разглядывает?
– Точно. Его штаб-квартира именно там.
Клаудиа отлично понимала, что ей следует прикусить язык, но уже просто не могла остановиться.
– Какая еще штаб-квартира?
– Разумеется, ЛГАС.
Если бы она не сидела, то наверняка бы упала.
– Тот самый ЛГАС? И все это принадлежит Лукасу? Как я могла не знать, что Лукас владеет самой известной в мире службой безопасности? Я же даже как-то летала на их самолетах! – Разве можно гордиться им еще больше?
– Разумеется, летала, все хоть сколько-то важные люди однажды летали на их самолетах. – Мать театрально вздохнула. – Расправь плечи, горб никому не идет.
– Просто не верится, что я этого не знала.
– Лукас весьма скрытный человек. И я этому рада. Твоя личная жизнь не должна получить публичную огласку.
Клаудиа резко напряглась. Неужели все настолько очевидно? Или для подозрений достаточно и того, что она просто у него гостила? А ведь она об этом даже не подумала… Просто отчаянно нуждалась в его обществе и ни о чем не думала. И лишь в его обществе чувствовала себя в безопасности. Но как все это выглядело для окружающих?
– Мам, между нами ничего нет. – Разумеется, если не считать секса, но это она ни с кем обсуждать не собирается.
– Рада за вас. Ставки слишком высоки. Подумай о своей репутации. И о его работе.
Плевать ей на репутацию. Да и в любом случае совсем скоро она вернется в Лондон, а Лукас останется здесь.
Постучав, к ним вошла мамина помощница и передала Клаудии черную бархатную коробочку.
– Ладно, дорогая, я пока пойду, а отец придет через час.
Как только за матерью закрылась дверь, она одним рывком сдернула крышку и судорожно размотала упаковочную бумагу.
– Лукас, – выдохнула она еле слышно, уставившись на содержимое коробочки.
Дрожащей рукой она вытащила подписанную уверенным почерком карточку и погладила атласные золотистые перчатки, того же оттенка, что и ее платье, украшенные крошечными бриллиантами, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
И лишь затем прочитала его послание.
«Выше голову, принцесса. Гордись той женщиной, какой ты стала».
Пропуская мимо ушей пустую болтовню, Лукас пытался почувствовать заслуженное удовлетворение от хорошо проделанной работы, но с тем же успехом мог искать бриллианты в темноте.
Статная принцесса Клаудиа Верболт наконец-то заняла по праву полагающееся ей место, и теперь ему следовало бы уйти, но его ноги словно приросли к месту.
Она хотела, чтобы Лукас заключил ее в объятия, но он лишь развернулся и ушел. Он рассказал ей всю правду, но даже это не смогло пошатнуть ее доверие. А он думал лишь о долге. И если Генри действительно хочет выдать ее за того недомерка Коронэ, которого при каждом удобном и неудобном случае сует ей под нос, то она до конца жизни будет связана долгом по рукам и ногам. Но разве недостаточно той цены, что она и так заплатила, в столь юном возрасте лишившись родных и оказавшись в чужой стране?
Странно, раньше Лукас никогда не считал счастье чем-то обязательным или хотя бы важным, но, когда речь зашла о счастье Клаудии, все разом изменилось.
А стоило ему только поймать на себе взгляд Клаудии, как на душе у него сразу потеплело.
– Доброе утро, ваше королевское высочество. – Он слегка кивнул. – Отлично выглядите.
– Спасибо, Лукас, ты и сам неплохо смотришься.
Клаудиа улыбнулась, но тут рядом с ними объявился Коронэ.
– Этот танец мой! – прорычал Лукас и развернулся к нему спиной. – Прошу нас простить.
Обняв Клаудию за талию, он разом почувствовал, как она напряглась, и внутренне похолодел. Что ж, он хотел, чтобы между ними остались лишь чисто деловые отношения, вот он их и получил.
– У меня есть идея получше. – Проведя Клаудию сквозь танцующие пары, он уверенно направил ее к двойным дверям, что вели на террасу под звездным небом.
– Что-то мне эта идея такой хорошей не кажется, – возразила она, мгновенно высвобождаясь из его хватки.
Стоило ей отстраниться, как внутри у него разом все заледенело, но он лишь закрыл за собой дверь, отрезая шум и музыку зала.
– Клаудиа… – начал он, сам толком не зная, что собирается сказать.
– Спасибо за подарок.
– Всегда пожалуйста. – Не признаваться же, что послал перчатки лишь для того, чтобы хоть какая-то его частичка всегда могла сжимать тонкие запястья. – Но похоже, не так уж они тебе и нужны. – И это даже хорошо. Ну а боль в груди не имеет никакого значения.
– Точно. Я уже и забыла, каким скользким бывает атлас.
Лукас сглотнул.
И почему он чувствует себя так, словно вот-вот потеряет нечто невероятно важное?
– Такие скользкие… Три разбитых бокала, и я решила, что лучше все-таки их снять. – Клаудиа вздернула подбородок. – А потом вдруг поняла кое-что еще. Это ты дал мне деньги. Финансирование. Родители никогда не сделали бы такое предложение. До меня только сейчас дошло, каких трудов тебе стоило притащить меня сюда.
Лукас нарочито небрежно пожал плечами:
– Я ни о чем не жалею. – Да и как иначе, если по-другому он никогда бы не узнал, что такое небеса? – Просто не забывай меня, – добавил он неожиданно для самого себя.
– Я тебя никогда не забуду. И я так тобой горжусь, горжусь тем, кем ты стал. А теперь мне пора возвращаться в зал. Спасибо тебе за все.
Спасибо? За что? За секс? Неужели она хотела позвать его в Лондон лишь для того, чтобы еще раз им заняться? Лукас четко понимал, что ведет себя нерационально, но, Madre de Dios, спасибо! Словно она может спокойно уйти и уже завтра забыть о его существовании.
Резко подавшись вперед, он схватил ее за голову, развернул к себе и накрыл ее губы своими. Сперва она лишь напряглась, и он едва не отстранился, но совсем скоро почувствовал, как она расслабилась в его руках и сама начала его целовать, прижимаясь к нему всем телом. Сгорая от желания, Лукас сжимал в руках дрожащую женщину, как вдруг…
Вспышка в небе. А за ней еще одна. Хлопок. Дверь? Салют?
Чувствуя на губах дыхание Клаудии, Лукас наконец-то сумел отстраниться, только сейчас понимая, что натворил. Он окончательно разрушил ее репутацию!
А небо озаряли все новые вспышки. В том числе и фотоаппаратов. Dios, она же ненавидит фотографироваться!
