— Я что-то не поняла про риск. Конкретно, для чьей жизни был риск? Ты мне не подскажешь? Для твоей или для его? А потом я не просила его сюда приводить. Ты, Наташа, сама его мне доставила, можно сказать, тепленьким, а теперь недовольна, что он на меня смотрит. Было бы странно, если бы он на меня не смотрел. Здесь, в общем-то, не очень много народу было. Ты, я и он. Так не на себя же ему смотреть. Ты с этим можешь согласиться или будешь придумывать еще причины для обид?
— Нет, ты мне скажи, что ты с ним сделала, что он на меня перестал обращать внимание? Чем вы здесь занимались без меня? Может быть, ты ему глазки строила или что? — продолжала наступать с угрозой в голосе на меня Наташа.
— Мы пили коньяк и немного болтали. Больше ничего. А еще я ему сказала, что ты можешь рассказать совершенно удивительные вещи про своих друзей. Вещи, которые зачастую грешат против истины.
Наташа на мои слова отреагировала неадекватно. Она решила всерьез обидеться на меня.
— Значит, пили коньяк и болтали. Пили коньяк, и без меня! — со слезами на глазах выкрикнула Наташка. — В самом дела, кто такая Наташа? Никто. Ее можно спокойно задвинуть в угол, когда необходимость в ней отпала, словно она не человек, а кусок… — она вовремя сдержалась, — …дерева.
«Сейчас будет реветь», — успела подумать я, и фонтан слез брызнул у Наташи в ту же минуту.
Кому-то я покажусь бесчувственной, но Наташка всегда находила такой смехотворный повод для рыданий, что люди, видя, как она заливается из-за того, что отменилась поездка на выходные на дачу по причине страшного ливня, бушующего за окном, или из-за проигранной партии в шахматы, не сразу осознавали, что для слез у нее имеется серьезная причина. Но из-за боязни открыто поделиться своим беспокойством или горем с окружающими она прибегала к такому неожиданному способу довести до их сведения, что у нее в жизни не все гладко. Было хорошо, когда в качестве жилетки ей попадался чуткий человек, способный понять ее глубинные переживания. Но большинство в первый момент бывало ошарашено, а во второй приходило к выводу, что ей следует всерьез обратиться к психологу. И это в то время, когда ей был нужен не врач, а немного душевного тепла и сопереживания. Тогда она бы рассказала, что ее гнетет и тревожит, ей бы стало легче. Естественно, что до меня это доходит не сразу, и в первую секунду я начинаю глупо улыбаться бессмысленности причины, из-за которой начались слезы. Вот и сейчас мне сперва показалось, что она обиделась из-за того, что мы начали бутылку коньяку без нее, и я ее попыталась успокоить, сказав со снисходительной улыбкой на лице:
— Ну не надо плакать. Там еще много осталось. Сейчас и тебе налью стаканчик. Леша был весь белый, надо же было его как-то привести в чувство. Я и не думала, что тебя это так больно заденет. Знала бы, ни капли ему не дала бы. Вот возьми, — и протянула ей самую солидную порцию, которая только могла вместиться в этот стакан.
— Ах, да разве в коньяке дело, — всхлипнула Наташа, но стакан взяла. — Это все Руслан. Прихожу я домой, а он сидит злой как черт у телевизора и демонстративно смотрит рекламу, которой терпеть не может. И мрачно молчит. Я так и сяк к нему, а он не реагирует. Я пошла на кухню. Думаю: «Дай хоть поем. С утра мечтаю плотно поесть». Смотрю, весь обед в ведре: борщ, макароны, жареная рыба. Всю еду он выбросил. Я перепугалась, прибежала в комнату и спрашиваю у него, что случилось, в чем дело. А он в ответ: «Это у тебя надо спросить, в чем дело. Где ты шляешься по ночам? Можешь не врать, что была в гостях. Не было вас. Я пять раз поднимался и звонил». После этого он выложил свой обычный набор, — с печальным видом попивая коньяк, сказала Наташа. — Что у меня любовник. Что сама я шлюха, и подруги у меня соответственно. Что я могу убираться на все четыре стороны. Чтобы я собирала вещи. Что он уходит. Взял пальто и в домашних тапочках собрался уходить. Я ему и говорю, чтобы он надел ботинки, потому что на улице холодно. «Снег на улице», — говорю я ему. — «Не твое дело, я иду не на улицу. А тобой сегодня участковый интересовался. Не нужна мне жена, которая связана с уголовным миром. Допрыгалась на своей панели, влипла небось в историю. И не смей мне опять про Дашу. Ее тоже участковый отлично знает. Ей приказано явиться в участок, а не то приведут силой. Она еще почище тебя будет. Думаешь, к ней просто так вор залез? Нет, милочка, они одна шайка и чего-то не поделили. А ты, дура, чего лезешь? Тоже хочешь обиженной быть? Так я и сам могу. Думаешь, у тебя одной любовник есть?»
С этими словами он ушел в неизвестность и без ботинок. К тому же он был здорово пьян и несчастен, — закончила передавать содержание своей беседы с мужем Наташа.
Из всех историй меня больше всего встревожило напоминание о необходимости нанести визит нашему участковому. Чтобы хоть как-то оправдаться. Сразу противно похолодело в животе. Ведь придется ему врать. А что врать-то? И самое ужасное, что деваться некуда. За сегодняшний день с помощью Натальи я наворотила столько проблем на свою голову, что на год хватило бы.
Теперь, с одной стороны, подозрительная компания, взъевшаяся на меня неизвестно за что, а с другой — обиженный Степанов, который не поверит ни одному моему слову, отметет в стороны мои попытки оправдаться, а мой жалкий лепет по поводу того, что я чисто случайно зашла в кафе через один — парадный вход, а вышла через черный, будет встречен ледяным и полным недоверия молчанием. Он прекрасно знает Наташу. Лично знаком с ней по многим эпизодам и будет в бешенстве, что она опять встала ему поперек пути к очередной звездочке на погонах.
— Как ты думаешь, куда он мог пойти без ботинок? — жалобно вопрошала у меня тем временем Наташа.
Я как-то совсем упустила из виду ее семейную драму. И в первый момент решила, что это она про Степанова. Очень удивилась ее заботе об обуви участкового и о его здоровье. Потом сообразила, что она спрашивает о муже, и утешила бедняжку, как могла. Но что я могла сказать? Только что-нибудь вроде:
— Пошел к соседям. Скоро вернется. Кому он, кроме тебя, нужен?
— Так-то оно так, но все же подозрительно. Может, он завел себе любовницу? Он последнее время стал патологически ревнив. А ведь каждый судит в меру своей испорченности. И эта его последняя реплика о том, что не у меня одной есть любовник, не дает мне покоя, — сказала Наташа.
— Нашла время решать семейные проблемы. Ты только представь, что нам через несколько минут придется держать ответ перед Степановым, и выкрутасы твоего муженька покажутся тебе пустяком, не стоящим того, чтобы о нем думать.
Наташа взглянула на ситуацию под новым углом и без промедления согласилась с моей точкой зрения.
— Что мы ему скажем? — невинно спросила она.
— Ума не приложу. Но если не пойти, то он нас с лица земли сотрет, когда выловит. А то, что он нас выловит рано или поздно, не оставляет никаких сомнений. Все-таки мы живем в одном микрорайоне. Лучше пойти и покаяться в содеянном. Может, он поимеет к нам снисхождение. Скажем, что так, мол, и так, простите великодушно, хотели поиграть в детективов, но не рассчитали своих возможностей.
