Рита отмечала про себя, что Левкино искусство делать вид, что все происходящее – нормально, жить, не приходя в сознание, прогрессирует с каждым днем. Он, словно гордый папаша, ослепленный любовью к собственному отпрыску, кажется, не желал замечать, что Артур все больше превращается в законченного наркомана. Пытался пристроить куда-то его стихи, искренне восхищался той ослепительной чепухой, которую вещал его мраморный любовник в момент героинового прихода, становился всерьез озабоченным, когда Артур в очередном припадке хандры орал на Левку, требуя немедленно достать ему дозу, и – Рита почти не сомневалась в этом – временами ширялся вместе с ним, в идиотском романтичном порыве принимать и понимать все, что составляло жизнь его смертельной любви.
Впрочем, вмешиваться в жизнь старого друга, читать ему нотации и наставлять на путь истинный Рита не считала себя вправе.
Так или иначе, Артур откровенно раздражал ее, и она, кажется, вызывала у него те же эмоции. Вероятно, он считал ее наглой узурпаторшей, захватчицей, угнездившейся в квартире, которую ему уже почти удалось захватить в единоличное пользование.
В это утро Артур, все в тех же растянутых пижамных штанах, в которых Рита увидела его впервые, приплелся на кухню и принялся топтаться вокруг стола, зевать, запускать пальцы во встрепанные после сна, отливающие медью вихры и всячески выражать свое недовольство жизнью. Рита отпила кофе из кружки, кинула короткий взгляд на Артура исподлобья и снова уткнулась в ноутбук. Ей нужно было за сегодня вычитать еще сто страниц какой-то очередной детективной муры.
«Интересно, сколько ему все-таки лет? – рассеянно размышляла она, слыша, как Артур раздраженно звенит чашками за ее спиной. – Ведет себя как пятнадцатилетний. Да и выглядит, в общем, не сильно старше. Господи, не дай бог, еще окажется несовершеннолетним, и Левка загремит под статью из-за этого ублюдка».
– Кофе пьешь? – вопросил у нее над ухом разобиженный черт знает на что Артур. – Могла бы и мне сварить, между прочим.
– Я, между прочим, работаю, – не поднимая глаз от экрана, бросила Рита. – Мог бы и сам оторвать задницу от кровати и сварить.
– О, труженица, значит? – тут же вцепился в нее Артур. – Намекаешь, что я тунеядец, альфонс, да? Я, может, должен испытывать адские муки стыда, глядя, как ты тут в поте лица гнешь спину?
– Не должен, – перевела дыхание Рита. – Можешь просто заткнуться и не мешать.
Она всякий раз заставляла себя сдерживаться и не давать их взаимным подколкам перерастать в открытый конфликт. Ради Левки. Только ради него.
– А я, может, плевал на твою мещанскую мораль, – не унимался Артур. – Ханжа! Что, пока под богатым папиком лежала, не была такой принципиальной? А теперь, когда он тебя выпер под зад коленом, вспомнила про роль человека в обществе. Не позволяй душе лениться и прочая хрень, а?
– Отвали! – сквозь зубы процедила Рита. – Иди уже, закинься чем-нибудь и уймись.
– Ах, какие мы высокомерные! – закатил свои прекрасные, отливающие изумрудными искрами глаза Артур. – Мы не опустимся до того, чтобы выяснять отношения с альфонсом, да?
В это время входная дверь хлопнула, и в квартиру вошел Беликов, нагруженный пакетами из магазина.
– Опять ругаетесь? – весело спросил он, переводя взгляд с Артура, застывшего с надменно-брезгливым выражением на лице, на закусившую губы Риту.
– Лева, мне скучно, – тут же принялся ныть Артур, переключившись на новую жертву. – Я тухну в этой проклятой квартире. У меня уже мозги сворачиваются.
– Ты же собирался сегодня на какие-то поэтические чтения, – напомнил Левка, выгружая продукты в холодильник.
Рита сдавленно хмыкнула. За эти несколько месяцев ей попадались изредка на глаза знаменитые Артуровы стихи, оказавшиеся довольно слабыми попытками наваять что-то в духе Рембо. Нет, иногда там действительно попадались довольно меткие строчки, но их было одна-две на десяток страниц, и то у Риты закрадывалось подозрение, что Артур у кого-то их позаимствовал. Тем не менее это не мешало Артуру гордо именовать себя поэтом и нарочито презирать окружающих, не способных, по его мнению, в своей буржуазной тупости понять тонкий мир его мятущейся души. Похоже было на то, что от своего кумира Артур позаимствовал только имя и пороки, а талант как-то пропустил.
– А-а, вот, ей смешно! – тут же взвился Артур, кивая на Риту. – Она считает меня бездарем, приживалкой. Сидит тут и буравит своими глазами!
– Ну перестань. – Левка попытался потрепать развоевавшегося Артура по медным кудрям, но тот, злобно шипя, вывернулся из-под его руки. – Она ничего такого не говорила.
– О, конечно! Вы с твоей подружкой так прекрасно понимаете друг друга. Может, ты и трахаться будешь с ней, а не со мной? И к тому же мне не в чем пойти на этот вечер. Моя последняя приличная рубашка испорчена.
– Ну так пойдем и купим тебе новую рубашку, – примирительно предложил Левка.
– Не нужны мне твои подачки!
Артур заносчиво вздернул подбородок, но, кажется, унялся. «Господи, он все это представление устроил только для того, чтобы выпросить новую рубашку?» – устало подумала Рита, продолжая править развернутый на экране текст. Под ее левым локтем запищал мобильный. Она бросила взгляд на экран и увидела незнакомый номер.
В груди защемило – каждый раз, когда звонил кто-то неизвестный, она все еще надеялась услышать в трубке голос Марата. Говорила себе: «Он больше не позвонит. Он уверен, что у меня все хорошо, и не станет мешать моей гребаной счастливой семейной жизни. Если бы он только знал… Если бы я могла как-то дать ему знать…»
– Алло, – кашлянув, сказала она в трубку.
– Маргарита Хромова? – поинтересовались на том конце. – Добрый день. С вами говорят из издания «Альманах историй». Нас заинтересовали выдержки из вашего романа «Приказано – забыть». Мы хотели бы опубликовать один из отрывков в апрельском выпуске журнала. И очень хотелось бы прочитать полный текст романа. Вы не могли бы подъехать к нам в офис, чтобы обсудить детали?
Окончив разговор, Рита тяжело опустила аппарат на стол. Левка, прислушивавшийся к ее репликам, сразу все понял, подскочил к ней и принялся радостно трясти за плечи.
– Гретхен, это же классно! Наконец-то! А я всегда тебе говорил, что ты – самый талантливый человек в этом богом проклятом городе. После меня, конечно. – Он поймал ревнивый взгляд Артура и тут же поправился: – Ты, я и Артур, мы – последняя надежда творческой России. Я говорил, что в конце концов тебя ждет признание.
– Твои пророчества всегда сбываются с пятнадцатилетним опозданием? – ехидно спросил Артур. – А то меня такой срок не устраивает.
– Это всего лишь отрывок из романа. Ничего особенного, – пожала плечами Рита, слабо улыбаясь.
Это было странное чувство. Когда-то, много лет назад, разнося тогда еще вручную свои рассказы по разным издательствам, она напряженно ждала ответа, каждый раз получая привычное: «К сожалению, в данный момент мы не заинтересованы». И вдруг теперь, когда никаких надежд не осталось, отправить свои тексты просто так, почти ничего не ожидая, и вдруг получить положительный отзыв. Когда-то она бы, кажется, душу дьяволу продала за такой звонок. Они бы с Левкой визжали, как ненормальные, и в тот же вечер отправились бы на радостях в загул – пить шампанское и носиться по ночной Москве до утра. А теперь… Теперь, когда в ее жизни почти ничего не осталось, когда она собственными руками разрушила все, что имела, потеряла Марата, сына, какое-никакое подобие семьи… Теперь вдруг судьба решила расщедриться и подарить смутную надежду. А Рите уже не хотелось верить, что что-то еще может перемениться в ее жизни.
