Взвалив на спину сундук, Трэвис остановился и усмехнулся:
— Я нашел тебе великолепную работу! Ты ее особенно хорошо умеешь делать. А теперь идем. Живо!
Риган с высоко поднятой головой последовала за ним по сходням.
Трэвис погрузил сундук в самую безобразную полуразвалившуюся телегу, каких Риган еще не видывала.
— Извини, — рассмеялся он, заметив отвращение на ее лице. — Я уже говорил тебе, что мы прибыли раньше, чем предполагалось, поэтому я не смог достать ничего другого. Сегодня мы поедем к одному моему другу, а завтра я позаимствую у него шлюп.
Из того, что сказал Трэвис, Риган ничего не поняла. Она знала, что шлюп — это какая-то лодка, но не понимала, зачем она Трэвису понадобилась. Бесцеремонно, словно она была еще одним сундуком, он погрузил ее на полусгнившее сиденье телеги, взобрался сам и, щелкнув кнутом, послал лошадей вперед.
Местность, по которой они проезжали, выглядела более дикой и более устрашающей, чем Англия, а дорога была совершенно отвратительной и напоминала изрезанную колеями тропу, причем Трэвис, казалось, не пропускал ни одной колдобины, ни одного ухаба и с трудом преодолевал каждое из этих препятствий.
— Теперь тебе понятно, почему мы здесь путешествуем преимущественно по воде? — фыркнув, сказал он. — Завтра мы сядем в шлюп — и никаких тебе рытвин и ухабов!
Она понятия не имела, куда они отправятся завтра, но, поскольку Трэвис не сказал больше ничего о ее работе, не стала его расспрашивать.
Когда солнце уже садилось, они остановились возле какого-то дома — аккуратного, чистенького, обшитого досками и побеленного. Дорожку, ведущую к дому, обрамляли ранние весенние цветы. Это был простой дом, но он был значительно лучше того, что ожидала встретить в Америке Риган.
На стук Трэвиса из дома вышла полная седовласая женщина в коленкоровом фартуке, надетом поверх муслинового платья.
— Трэвис! — обрадовалась она. — Мы уж боялись, что что-нибудь случилось. Человек, которого ты прислал, сказал, что ты должен быть здесь несколько часов тому назад.
— Привет, Марта, — сказал Трэвис, целуя ее в щеку. — Нам потребовалось больше времени, чем я думал. Судья здесь?
— Ты нетерпелив, как всегда, — рассмеялась Марта. — А это, как я понимаю, и есть молодая леди?
Трэвис по-хозяйски обнял Риган одной рукой.
— Это Риган, а это Марта.
Возмущенная бесцеремонностью Трэвиса, Риган протянула руку:
— Рада познакомиться с вами, миссис?..
— Просто Марта, — улыбнулась женщина. — Вы в Америке. Проходите в гостиную. Судья ждет вас.
Не снимая руки с ее плеча, Трэвис провел Риган в уютную гостиную, обставленную мебелью, обитой тканью мягкого зеленого оттенка. Шторы на окнах были из ткани того же цвета. Не успела Риган и слова сказать, как ее представили судье, высокому, почти лысому мужчине, которого так и звали Судьей, как будто у него не было другого имени.
Едва обменявшись с ним рукопожатиями, Риган услышала:
— Возлюбленные чада мои, мы собрались здесь сегодня…
Риган показалось, что она ослышалась, и она окинула взглядом присутствующих. Марта с кроткой улыбкой смотрела на своего мужа, который держал перед собой раскрытую книгу и читал текст церемонии бракосочетания. У Трэвиса, который держал Риган за руку, был необычайно торжественный вид.
Риган не сразу поняла, что происходит. Сейчас, не спросив ее согласия, ее выдавали замуж за Трэвиса Стэнфорда! Она стояла перед этими незнакомцами в темно-зеленом дорожном костюме, усталая, с грязным лицом, с бровями, сведенными на переносице от тревоги за свое будущее, и в таком виде участвовала в церемонии собственного бракосочетания! Взглянув на лицо Трэвиса, она подумала, что на сей раз он перегнул палку. Прежде чем выходить замуж, она должна была дать свое согласие и надеть для бракосочетания свое самое красивое платье.
Она вдруг поняла, что все смотрят на нее. Судья улыбнулся и спросил:
— Риган, согласна ли ты взять в мужья этого человека?
И, глядя на Трэвиса с самой нежной, самой очаровательной улыбкой, она прошептала:
— Нет.
Все были так ошеломлены, что не сразу отреагировали на это. Марта хихикнула, показав тем самым, что ей хорошо известны властные замашки Трэвиса, а судья торопливо опустил взгляд в книгу. Трэвис, побагровев от гнева, схватил Риган за предплечье и буквально вытащил из гостиной в прихожую, закрыв за собой дверь.
— Что, черт возьми, означает это представление? — прорычал он, глядя ей в лицо.
Риган отступила на шаг, пытаясь сохранять хладнокровие.
— Ты даже не спросил, хочу ли я выходить за тебя замуж. Ты не спросил также, хочу ли я ехать в Америку. Я сыта по горло тем, что ты принимаешь за меня решения.
— Решения! — возмутился он. — Ни ты, ни я уже не можем принимать никаких решений. Сама судьба приняла их за нас! — Заметив испуг на ее лице, он добавил, что с удовольствием встряхнул бы ее как следует, чтобы вправить мозги, но боится, что это может повредить ребенку.
— Ребенку? — прошептала Риган.
Закрыв на мгновение глаза, Трэвис, казалось, молил Господа дать ему силы.
— Быть того не может, что ты настолько наивна, что не понимаешь, что в результате того, чем мы занимаемся в постели, появляются дети! — Поскольку Риган промолчала, он продолжил более спокойным тоном: — Неужели ты и впрямь думала, что последние несколько недель страдала морской болезнью? — Он нежно погладил ее щеку. — Любимая моя, ты носишь моего ребенка.
Ошеломленная Риган никак не могла собраться с мыслями.
— А как же моя работа? — прошептала она. — И я не могу выходить замуж в этом платье. К тому же у меня нет цветов… Ох, Трэвис! Ребенок!
Он крепко обнял ее.
— Я думал, что ты знаешь, но не хочешь, чтобы узнал я. Я бы тоже не догадался, если бы однажды жену моего друга Клея не вырвало прямо у меня на глазах. Она тогда многое рассказала мне о том, как страдает большинство женщин на ранних стадиях беременности. Ну а теперь, любовь моя, ты выйдешь за меня замуж? — Не дождавшись ответа, он продолжил: — В моем доме для тебя найдется сколько угодно работы, чтобы ты могла, если уж для тебя это так важно, сама зарабатывать себе на жизнь. А что касается твоего платья, то я предпочитаю, когда на тебе совсем ничего не надето, так что подойдет любое платье, к тому же здесь, кроме Марты и Судьи, никого нет. А цветов я могу нарвать в саду у Марты.
Риган поморгала, стараясь прогнать слезы. Все, что он говорил, было очень логично. Конечно, у нее будет ребенок, и, конечно, она выйдет за Трэвиса замуж. А как же иначе? От Трэвиса ей никуда не деться, если у нее есть то, что принадлежит ему. А что касается платья, то разве это имеет какое-нибудь значение? Если она может выйти замуж без любви, то может обойтись и без красивого подвенечного платья.
