– Александр, подумаем лучше о будущем. Нам нужны силы, чтобы любить…
– О, только не говори мне об этом маскараде – о любви! Если ты поверила, что я люблю Магали… Это была всего лишь похоть, плотское влечение. Безумие стареющего мужчины. Постой, как говорят в народе? Демон полудня
[16]?
– А я? – пробормотала молодая женщина, бледнея. – Со мной у тебя тоже было «плотское влечение» и ничего больше?
– С тобой? О нет! С тобой я поверил в любовь. Поверил, что две души, два сердца могут раствориться друг в друге, говорить друг с другом. А потом пришло разочарование…
Горечь, которая вибрировала в голосе Александра, уязвила чувствительную натуру Элен. Как узнать любимого в этом исхудавшем мужчине с горестно сжатыми губами?
– Александр, но я же люблю тебя! – воскликнула она. – Люблю, как и раньше!
– Только не надо врать! Ты жалеешь меня, потому что у тебя доброе сердце, но не может быть, чтобы ты меня любила. Я изменил тебе, другая родила от меня ребенка, и, если бы не эта авария, ты бы никогда больше меня не увидела! Слишком мне было стыдно, как ты не понимаешь? Я думал, что не смогу посмотреть в глаза Веронике, а она бросилась мне на шею! Она не знает, какой я мерзавец!
– Она тебя любит, вот и все. Мы тебя любим…
Шли дни, и неприятные темы для разговоров все равно время от времени возникали. У Вероники начались занятия в школе, Клемана Элен после обеда отводила в садик. Оставаясь одни, супруги подолгу беседовали. Тогда-то Александр и узнал, что может на всю жизнь остаться прикованным к постели.
– Что ты такое говоришь, Элен?! Я – инвалид? Это неправда, скажи!
– Александр, нужно надеяться на лучшее, этот диагноз не является окончательным. Врачи говорят, что все в твоих руках. Если ты захочешь выздороветь, у тебя получится!
– Ну да, конечно! Вера горы двигает! Лучше бы я умер на месте аварии… А ведь я уже пообещал Веро повести ее в горы Эстерель! Но этого не будет, я – паралитик…
– У тебя получится, Александр! Я тебе помогу.
Но все ее уговоры были тщетны. На следующий день, ни словом не обмолвившись об этом мужу, она пригласила домой священника из церкви Сен-Андре – того самого, который сумел ее утешить. Александр посетителю не обрадовался, но, вопреки ожиданиям Элен, их встреча прошла прекрасно. Вечером Александр казался уже более спокойным, даже умиротворенным, и молодая женщина увидела в этом доброе предзнаменование. Еще через неделю Александр приступил к выполнению восстановительной программы. Однако гроза могла разразиться в любую минуту, что и случилось совершенно неожиданно для всех. Однажды утром, когда Элен занималась домашней бухгалтерией, Вероника, у которой в эту среду не было занятий в школе, вдруг заявила:
– Знаешь, мам, мне все равно, что ты продала дом в Ульгате, но я хочу, чтобы мы оставили себе Дё-Вен! Я так люблю этот дом!
Александр, который к этому времени уже передвигался по дому в инвалидной коляске, как раз въезжал в гостиную.
– Что ты такое говоришь, Веро?
Элен поспешила вмешаться:
– Не обращай внимания, дорогой. Это касается только меня.
В первый раз она назвала его так, и Александр испытал огромную радость, хотя это и не избавило его от некоторых сомнений.
– Элен, давай поговорим начистоту! Почему ты продала наш дом в Ульгате?
Молодая женщина взглядом попросила дочку выйти. Встревоженная Веро прихватила с собой и малыша Клемана. Она сказала не подумав, и эта ситуация в очередной раз навела ее на мысль, что мир взрослых очень сложный и соткан из недомолвок, лжи, объяснений и примирений.
Едва они с женой остались в комнате одни, Александр повторил вопрос:
– Так почему? И у тебя в планах продать Дё-Вен?
Элен опустила голову. Положение было безвыходным. Как рассказать о финансовых проблемах мужу, который по большей части и является их причиной? Ей не хотелось говорить, что все сбережения пошли на переоборудование квартиры, чтобы ему было в ней удобно, и на оплату медицинских услуг, связанных с операцией и восстановлением. А если добавить налоги и другие расходы… Она ушла с работы, это было ее собственное решение, и больше не могла рассчитывать на помощь Кентена, который прежде занимался вопросами управления ее собственностью. Судья даже ни разу не позвонил ей, что ее немного разочаровало.
– Почему ты молчишь, Элен?
– Я не собираюсь возвращаться в Дё-Вен! И этот ветеринар, который сейчас арендует дом, горит желанием его купить. Так что я могу получить приличные деньги…
Александр подъехал ближе. Она не могла без боли видеть его в этом кресле, предназначенном для инвалидов… человека, который в молодости был таким активным, ловким, подвижным, как все горцы!
– Дорогой, позволь мне закончить заполнять бланки. Осталось совсем немного…
– Это из-за меня, признайся! Посмотри мне в глаза, Элен! Это я тебя разоряю…
У молодой женщины сдали нервы. Забыв, что дети в доме, она сорвалась на крик:
– Дело не в тебе! Все, что я делаю, я делаю из любви к тебе! И я не могу иначе, Александр! Я люблю тебя… Мне плевать на прошлое, я хочу, чтобы ты оставался со мной!
– Ну да, конечно! За мужем-инвалидом удобнее надзирать! И еще есть Веро. Ты готова на все, лишь бы у девочки был отец, пусть даже и инвалид, который всем портит жизнь!
Александр толкнул колеса своего кресла, и оно покатилось к двери. Элен следила за ним, пока дверь его комнаты не захлопнулась и из-за нее не донеслись рыдания.
В отчаянии она расплакалась, уронила голову на руки. На мгновение она даже пожалела о том спокойном времени, когда жила с Кентеном. И вот Александр вернулся, но он стал еще более ожесточенным и отстраненным, чем пять лет назад. Счастье, к которому она шла так долго, впервые показалось ей абсолютно недоступным. Никогда она не сумеет вернуть мужу радость жизни, никогда он не сможет ей полностью довериться… Сознательно перечеркнув собственные интересы, Элен старалась восстановить семью, но ее усилия ни к чему не привели. За четыре месяца от Александра – ни доброго слова, ни намека на нежность. Он был с ней вежлив, временами даже весел, но их взаимоотношения оставались прохладными. Элен и сама привыкла вести себя с ним как давняя подруга, преданная, понимающая.
Иногда вечером, сидя за чашкой травяного чая в гостиной, они вспоминали прошлое. Александр чаще всего говорил об их первой встрече в Вендури, Элен – о счастливых днях в Ульгате, когда они пили собственный сидр и обедали в саду, под старой грушей. Сами того не осознавая, они заново учились жить вместе, но уже на новых принципах, и только беспристрастный свидетель мог это заметить. Но ведь никто не ходил к ним в гости…
В этот вечер Элен укладывала Веронику и Клемана спать с тяжелым сердцем. Она чувствовала, что все сильнее привязывается к этому милому, ласковому ребенку. У мальчика были грустные глаза, и он стал часто звать маму и плакать. Элен утешала его, успокаивала ласковым словом. Клеман еще такой маленький, разве можно отнимать у него надежду? Со временем, по истечении многих месяцев, он все забудет. Она сама поражалась тому, что ее чувства к мальчику лишены намека на обиду. Он ни в чем не виноват, и он – сын Александра…
