Немного любви прошлой ночью мне подарили с избытком. В виде первой медицинской помощи и подставленной для успокоения нервов и ласковых прижиманий груди. Грудь оказалась мягкой, и я, стыдно сказать, заснул. Но и то хлеб.
Стыд и боль имели прямое отношение к мрачно трепетавшему ноздрями Урфину. Из-за вчерашнего реванша и хотелось. Но даже пьяный рассудок говорил одно: не справишься. Рукопашка, милок, далеко не твой конек. В отличие от наливающегося в дрова Урфина.
А все «Даная». Чертова сволочь, что завлекла к себе отца всех греческих богов, излившегося в ее светелку золотым дождем. Натурально золотым, а не извращением, что практикуют идиоты. О чем я? О картине с Данаей. Той самой, что в конце прошлого века полили кислотой. К шедевру великого Рембрандта.
Порой меня спрашивают – откуда и на кой ляд мне надо знать все это и вообще пользоваться словами, не всегда понятными и вообще частенько чуждыми. В смысле, сталкерскому сообществу. Хм… хороший вопрос, особенно в таком состоянии, как сейчас. Да я вам, если опрокинуть еще немного, целую лекцию прочту о пользе образования и культуры.
Ну… да сами понимаете, да-да. Все за ради девушек. Ну и женщин. Девочек оно не касается, если только у меня племянницы не будет. Или дочки. А вы чего думали? Чтобы с ходу определять – какую картину хватать и бежать, коли тебя преследует стая псов-людоедов? Ну-ну… этому учатся даже не годами. Десятилетиями. А я… так, на красавиц, красоток и просто милашек произвести впечатление.
А «Даная», что «Даная»? Нет, не расскажу. Одно могу сказать точно: сейчас она в другом месте.
В общем, мой угрюмый и вусмерть нетрезвый не-дружище Урфин хлобыстнул еще и, встав тяжело и опасно, двинул ко мне. А это, скажу вам честно, впечатляет. Напоминает какой-то серьезный агрегат на четырех ведущих мостах и с полным фаршем в плане вооружения. Только что в исполнении из мускулов, сухожилий, роста, мрачного аки у робота-злодея выражения лица и со всеми остальными обязательными атрибутами. Короче, вставать на пути не особо хочется. Но, понимаете, надо. Ибо не хер. Сталкерская гордость и все такое.
Добраться до меня Урфину не дали. Барин и Казак мягко и ненавязчиво усадили его за ближайший стол и повисли сверху. Всеми, понимаешь, своими центнерами. Но хитрый и очень пьяный Урфин успокоился не сразу и пару раз чуть не вырвался.
Вы ж понимаете, что мне хватило остатков трезвого рассудка не кидаться на него. Если не считать слов. О них пожалеть вышло быстро.
– Трус! – Урфин дернулся. – Ублюдок гребаный! Щенок, бл…дь!
– А не пошел бы ты? – Умнее придумать ничего и не вышло. – С какого я трус?
– А то не знаешь?!! – Урфин взревел раненым здоровяком и рванулся. Не выгорело.
– Ни хрена я не трус! Понял?
Сколько, интересно, глупостей сделано под тяжело-спиртовым? Немало, думаю. И совершенно неудивительно, что мне выпало присоединиться к рядам таких сглупивших. И сделал это, даже стыдно, гордо и гоношисто. Тьфу ты, пропасть…
– Да я докажу!
Прямо, бл…дь, как сраный гасконец, что всех вокруг считает пассивными гомосеками. Точно вам говорю, именно такое чувство сложилось. И из-за чего? Из-за углей, горевших на лице Урфина вместо глаз. Он, мой дружище, был не прав. И сейчас уверен в этом же. Но задело-зацепило-понесло. При чем тут гасконец? Хех, да при том.
«…И чтобы доказать нашу правоту… мы с друзьями позавтракаем на бастионе Сен-Жерве…»
Атоса, Портоса, Арамиса и самого гасконца не пристукнули только благодаря планам писателя Дюма на следующую книгу, не иначе. А мне, бурлящему праведным гневом, вокруг померещилось только осуждение и согласие с Урфином. А я ж не трус… даже когда боюсь.
Думаю, Пикассо, молча сидевший в своем углу, понял все сразу. Но помешать не успел. А Сдобный, глядя на мои ботинки, топчущиеся по крышке его стола, только вздохнул и даже не велел меня оттуда стаскивать. И правильно, я ж сам слез. Как только до меня дошло, что только что на себя повесил.
Что написано пером – не вырубишь, бл…дь, топором. Хотя ко мне куда больше подходило про слово и воробья, что вылетело и не поймаешь. Что ляпнул? Да понятно же, чего тут кругом да около ходить.
Так как ни хрена не трус, то давайте мне, уважаемый Сдобный, вон ту связку ключей от банка на Центральной, и я пошел. Сразу, прямо отсюда. Чего? Протрезветь и взять слова обратно? Да ну на хер. Кто со мной хочет пойти в напарниках? Ё-моё, это такая честь, но хрен там ночевал. Трус пойдет один. А ты, Урфин, иди в жопу. Последнее было лишним. Он таки вырвался. Точно в тот самый момент, когда я спрыгнул на пол. А кулачище у него – будь здоров.
Мир вспыхнул фейерверком, закружился спиралью и погас. Хорошо, что не насовсем.
А в путь я отправился чуть ли не через неделю. Глупо идти в Банк, когда похож на китайца и глядишь на мир через щелочки.
* * *
Ветер гнал сухую листву. Это ж Питер, детка, здесь дождей нет, только когда есть снег и мороз. А вот, поди ж ты, сухая листва, пляшущая под порывом ветра. Кружащаяся в сумасшедшем краковяке, мечась взад-вперед, возвращаясь назад и снова поднимаясь вверх. Непрекращающаяся осень, милостиво решившая стать чуточку добрее. Думаю, что на чуть-чуть.
Черные клубящиеся тучи на горизонте полностью со мной соглашались. Нет, их чернильно-глубокая высота сюда не доберется. Тучи раздербанит, разорвет, выжмет над Заливом, и только потом, уставшие и побледневшие, они доберутся сюда. Ну, во всяком случае, в это хотелось верить.
Черные костяки деревьев, умерших вместе с городом, скрипели. Мерзко, выжидающе и насмешливо. Кривые ветки царапали провисшие провода и старательно хватали небо, листву и кружащуюся рядом большую, жирную и черную ворону. Крылатая не обращала никакого внимания на ветви-крючья, так и тянувшиеся к ней. Сдается, что гуано она на них поливать хотела.
Сколько раз пытался пристрелить эту тварь? Да не сосчитать. И вроде бы попадал. А вот она, кружится в стороне, косясь на меня блестящей бусиной глаза. Или это уже паранойя? Хрен его знает, товарищ майор. Может, и она. Но точно не «белочка».
До Банка добрался спокойно. Если кто думает, что у нас здесь какая-то смесь озверевшего сафари, где люди порой на правах жертвы и бойни в стиле «Каунтер-страйк», то это не совсем верно. Стрелять за время ходки мне пришлось пару раз. Отпугнул подрастающего костоглода и пристрелил двух голодных шавок, так и летящих ко мне покушать.
Это так, да, у нас тут не сказочные девяностые, где палят из-за каждого угла. Но всем моим трем оставшимся друзьям я рад. Очень рад. Без них как-то не так. Страшновато, да уж.
Недавно у нас появился новый бродяга. Не поверите, это метис. Самый натуральный метис откуда-то из-за океана. Чего его принесло сюда – черт его знает. Но принесло. Койот нам понравился. Суровый сухой дядька, совершенно не похожий на индейца. Вот на жителей того острова, куда мне хочется уехать, он был похож. Парадокс, чего и говорить.
