Наследники Карла на королевском троне Испании, Филипп II и Филипп III, оставались глубоко погруженными в дела империи, поскольку та являлась политическим «каркасом», внутри которого разворачивалась схватка с голландцами, да и поскольку она находилась рядом или граничила с «Испанской дорогой», по которой снабжалась и пополнялась находившаяся во Фландрии армия испанского короля. Дорога эта, начинавшаяся в Испании, проходила через Северную Италию, потом через Альпы, а затем на пути в Нидерланды огибала западные границы Священной Римской империи. Большая часть дороги пролегала по владениям Габсбургов или по территории, которую Габсбурги контролировали, – в Средиземноморье, Ломбардии и Бургундии, но последний участок дороги, в западных районах Германии, был уязвим для нападений. Более того, чтобы удержать в своих руках Фландрию, испанцам требовалось завладеть всеми переправами через Рейн и Маас. В противном случае, как полагал в начале семнадцатого столетия испанский главный министр Гаспар де Гусман, граф Оливарес, испанская Фландрия могла бы оказаться «запертой в клетке». Германия, таким образом, находилась в центре осторожной испанской геополитики, крах любого звена которой грозил породить эффект «домино». В семнадцатом веке эти соображения нашли выражение в локальных испанских военных экспедициях, более половины которых затрагивало Нидерланды и Германию.
[41]
В отличие от Испании, для Франции сильная позиция в империи была жизненно важна для прорыва габсбургского «окружения»: с севера – Нидерланды, с востока – Вольное Бургундское графство, с юго-востока Миланское герцогство, с юга – Испания. Франция выбирала между двумя одинаково привлекательными стратегиями. Первая состояла во вторжении в империю. В августе 1494 года французский король Карл VIII перевалил со своей армией через Альпы, объявив, что собирается подтвердить свое право на Неаполитанское королевство, а затем возглавить общеевропейский крестовый поход против турок. На самом деле Карл собирался стать лидером христианского мира, запугать папу и заставить того отказаться от коронации в Риме Максимилиана Габсбурга (в качестве императора Священной Римской империи) и разорвать вражеское кольцо вокруг Франции. Более пятидесяти лет спустя французский король Генрих II вторгся в Германию, осуществив знаменитый «Марш к Рейну», и захватил Мец, Туль и Верден для Франции. В ходе Тридцатилетней войны французский главный министр кардинал Ришелье также предпринял интервенцию в Германию, чтобы «обуздать» Габсбургов и «открыть коридор» в империю.
[42] Ближе к окончанию этого похода французы наконец заняли на юге Германии город Брейзах и перерезали «Испанскую дорогу», «прервав этот роковой приток подкреплений для Австрийского дома, от которого наши отцы обливались холодным потом»,
[43] по словам французов, служивших кардиналу Мазарини, преемнику Ришелье.
Другая стратегия представляла собой заключение соглашений с германскими князьями, недовольными властью императора. Король Франциск I, к примеру, был едва ли не первым и уж точно весьма горячим сторонником Шмалькальденского союза. Генрих II тоже полагал, что безопасность Франции покоится на защите германских «свобод», то есть независимости германских князей. По заключенному в январе 1552 года Шамборскому договору монарх обещал германским князьям не допустить «превращения их древних полномочий и свобод в постоянное грубое и нестерпимое унижение». На союзном знамени было вышито: «vindex germanicae et principus captivorum» – «мститель за Германию и порабощенных принцев».
[44] В 1609 году французский король Генрих IV, опасаясь аннексии Габсбургами Клеве на северо-западе Германии, очередного опорного пункта для вторжения во французские земли, заявил, что окажет помощь «своим старым друзьям [в Германии] и помешает императору укрепиться там в ущерб прочим».
[45] Ослабление власти Габсбургов над германскими князьями являлось также основой большой стратегии кардинала Ришелье.
[46] В 1629 году он писал, что Испания собирается «стать властелином Германии и превратить ту в абсолютную монархию, уничтожив прежние законы Германской республики (république germanique)». Подобно обоим Генрихам, Ришелье считал, что в интересах Франции защищать «германские свободы», права князей и представительных собраний от посягательств мечтающего об абсолютной власти императора.
[47] В мае 1645 года, уже после смерти Ришелье, французский государственный деятель Анри Огюст де Лемени, граф де Бриенн, писал: «Ослабление чрезмерной власти Австрийского дома и установление свобод князей империи – вот основная цель нашей войны с Германией».
[48] Таким образом, безопасность Франции и отстаивание германских свобод были неразрывно связаны.
Германия имела принципиальное значение и для безопасности голландцев, после того как в конце шестнадцатого столетия те освободились от господства Испании. Главной задачей образовавшейся республики Соединенных провинций стала защита «садов» Голландии, огороженной области, что омывалась на западе Северным морем. Географическое положение обеспечивало защиту республики на севере, юге и западе, но восточная граница была чрезвычайно уязвима для посягательств Священной Римской империи. Поэтому стратегия голландцев заключалась в стремлении разместить опорные пункты как можно глубже на территории Германии и тем самым, как признали в 1587 году Генеральные штаты, «отодвинуть войну от границ нашей страны». С образованием Соединенных провинций безопасность республики опиралась на стратегию «передовой обороны» в Священной Римской империи.
[49] Более того, вождь голландских повстанцев Вильгельм I Оранский был принцем Священной Римской империи, человеком «германских кровей», как пелось в голландском гимне. В Германии, по сравнению с Англией, нашли убежище почти вдвое больше голландских беженцев. В 1564 году Вильгельму самому пришлось скрываться в Германии, где он вербовал рекрутов и откуда предпринимал военные действия. Его основным союзником являлся Иоганн Казимир Пфальцский, чьи земли располагались в западной части Германии, в стратегически важном для голландцев районе. В начале семнадцатого столетия голландцев снова стали беспокоить события в Германии, когда Габсбурги замыслили захватить Клеве. Поэтому они вмешались с оружием в руках и остановили «империалистов». Коротко говоря, судьба голландцев была тесно связана с судьбой Священной Римской империи.
