Я лишь кивнула. Наверное, стала бы, ведь, сдаётся мне, подруга всё-таки решила встать на тропу войны с Бурхаевым, иначе не выглядела бы она сейчас такой довольной.
– И вот, когда я ушла с занятий, то сразу пошла к Айсбергу, и там, на нашей скамейке, стала ждать, когда приедет Ян. Долго ждала. Потом увидела, как он поднимается на крыльцо, и побежала к нему. Мы сразу пошли в его номер, обнимались, целовались… Я всё не знала, как лучше начать разговор, но тут он сам что-то почувствовал и спросил у меня: что случилось? Ну, я поотнекивалась для порядка, а потом рассказала про его отца. Даже заплакала немного, но это без притворства, само получилось.
Я похолодела.
– Рассказала? Всё, что было?
– Ага, – Яринка довольно кивнула. – И как он меня раздеться заставил, и как лапал, и как на диване душил. И главное – про то, зачем вообще купил. Что за Яном через меня следить хочет. И даже, как он его дураком и лопухом называл.
– Да ты сама дура! А если Ян теперь с отцом из-за этого поругается, тот же тебя пришибёт!
– Не пришибёт, и не поругается, – Яринка довольно прищурилась на гаснущий над морем закат, – Я же неспроста так долго пропадала. Мы обо всём поговорили и всё решили, я рассказала Яну свой план, и он сказал, что у меня отличная идея.
Яринка замолчала, явно ожидая моих расспросов, но я отвлеклась на море. Показалось, что недалеко от берега среди пологих неспешных волн что-то плеснуло, забелело на миг и исчезло. Рыба?
– Так вот, – Яринка чуть повысила голос, – всё будет тип-топ. Лучше и не придумать!
Поняв, что спросить всё-таки нужно, иначе подруга так и продолжит меня интриговать, я повернулась к ней:
– И что же вы такого придумали, что ты на сутки пропала?
– Ой, – Яринка довольно зажмурилась и от избытка чувств даже подрыгала ногами, взбивая песок, – я до сих пор не верю, что всё так замечательно сложилось! Ты офигеешь! Сначала мы решили разобраться с Яновым папашей. Ян ничего не будет ему говорить про меня, пусть старый хряк думает, что я его испугалась и…
Тут, сквозь непрерывное Яринкино щебетанье и ровный шорох прибоя, я снова уловила еле слышный всплеск. Повернула лицо к морю, прищурилась, вглядываясь в его безбрежную даль. От заката на горизонте осталась лишь быстро тускнеющая жёлтая полоса, и над головой зажглись первые звёзды. Разглядеть что-либо среди тёмных волн не представлялось возможным, но мне всё-таки показалось, что я различаю некое светлое пятно, вновь мелькнувшее и исчезнувшее метрах в десяти от берега.
– Ты не слушаешь, – прервавшись, обиженно надулась Яринка.
– Слушаю, – поспешно заверила я её, и это было почти правдой: общий смысл того, что говорила подруга, от меня не ускользнул, несмотря на частичную отвлечённость. – Вы решили обмануть Бурхаева. Ты будешь рассказывать ему про Яна то, что вы заранее с ним сами придумаете.
– Точно! – просияла Яринка. – Мы убиваем двух зайцев. Старый хряк думает, что я всё делаю, как он велел, и меня не трогает. А Ян через меня подбрасывает ему ту информацию, какую тот ожидает услышать, а правду мы скрываем! Классно же?
– Классно, – искренне согласилась я, чувствуя облегчение. По крайней мере, Яринка не идёт в открытую конфронтацию с Бурхаевым-старшим, а это уже очень хорошо.
– Так что на ближайшие полгода у нас всё в ажуре. А потом… ой, совсем забыла! – Яринка неожиданно потянулась в сторону и взяла с песка принесённый с собой пакет. – Я же принесла вина, чтобы мы с тобой отметили…
Из пакета появились бутылка, пара одноразовых стаканчиков и кулёк шоколадных конфет. Я невольно подалась назад.
– С каких это пор ты пьёшь?
– Со вчерашних, – охотно отозвалась Яринка. – Мы с Яном пили шампанское в номере.
– Я не хочу!
Да, в Оазисе алкоголем было никого не удивить, запрет на него здесь то ли не распространялся, то ли всё делалось в обход закона, но пили все. Шатающимся, а то и падающим человеком на улице было никого не удивить, наши соседки, даже возвращаясь с работы уже навеселе, вполне могли пропустить по бокалу или рюмочке перед сном. В холодильнике всегда стояли початые бутылки. Но у меня ни разу не возникало желания самой попробовать спиртное. В Маслятах взрослые хоть и позволяли себе брагу, но происходило это по большим праздникам и в малых количествах, а уж о том, чтобы поить ею детей, и речи быть не могло.
– Да брось, – Яринка потрясла бутылкой. – Тут меньше половины, и оно лёгкое, мы даже ничего не почувствуем. Выпить по такому поводу обязательно нужно!
– Да по какому такому поводу? – я повернулась к Яринке и только сейчас поняла, что до сих пор продолжала сидеть лицом к морю, напряжённо вглядываясь в темноту безбрежных вод.
Яринка хитро прищурилась:
– А вот выпьем, тогда и узнаешь.
Обречённо вздохнув, я потянулась за стаканчиком, который подруга успела наполнить, но сделала это вовсе не потому, что сочла её доводы убедительными. Мне хотелось побыстрее закончить наш разговор и уйти с пляжа. Уйти к уютному свету фонарей и окон, к звукам голосов, к обществу других людей. Близость ночного моря беспокоила меня всё сильнее. Как и негромкий всплеск, снова донёсшийся из темноты.
Яринка стукнула краем своего стаканчика о мой и торжественно произнесла тост.
– За меня! За то, что я сделала это!
Я, уже пригубив вино кончиками губ, помедлила, ожидая продолжения, но его не последовало. Алкоголь оказался на вкус ненамного лучше, чем на запах. Нечто кислое и терпкое, оставляющее на языке назойливое приторное послевкусие. И что люди в нём находят?
Поморщившись, я поставила стаканчик на песок, снова пытливо вгляделась в темноту и поторопила Яринку.
– Так за что мы пили? Что ты сделала?
– Я лишилась девственности, – гордо объявила подруга, тряхнув волосами, как встряхивает гривой своенравная лошадка.
Я помедлила с ответом. Нельзя сказать, что Яринка меня удивила, ведь разве до сих пор не к этому всё шло? Но я не знала, какой реакции она от меня ждёт. Сочувствия или поздравлений? Поэтому всё, что мне пришло в голову, – неловко спросить:
– Э… ну и как?
На этот раз уже Яринка замешкалась, прежде чем ответить, отвела глаза в сторону, словно решая что-то про себя. А потом растерянно пожала плечами.
– Да ты знаешь… никак. Приятно только ласкаться и целоваться, а потом фигня какая-то.
Я поёжилась.
– Больно было?
– Да ну, – Яринка небрежно отмахнулась, – терпимо. Даже не то что бы больно, а внутри неудобно и как будто щиплет. Но Яну понравилось.
– Ещё бы ему не понравилось, – неприязненно отозвалась я, и непорочный образ медноволосого Яна потускнел в моём сознании. – Не ему же терпеть.
– Ты не думай, что это он настоял! – тут же вскинулась Яринка. – Он, наоборот, не хотел, предлагал подождать. Я сама к нему полезла.
