До самой лестницы я добралась безо всяких происшествий, однако стоило мне ступить на первую ступеньку, как из темной щели показались сразу несколько крысиных мордочек. Блестящие черные глазки следили за моими действиями с явным осуждением. Сделав вид, будто не понимаю, отчего они появились здесь, я непочтительно перешагнула через них и продолжила спускаться.
— Ты ведь поклялась больше не возвращаться! — раздался знакомый скрипучий голосок. Господин Казиро стоял позади меня на одной из верхних ступеней.
— Я поклялась не возвращаться в башню Изотте, — самую малость смутившись, ответила я. — А сейчас я иду в другую сторону!
— И совершаешь значительно худший проступок, — домовой дух был суров.
— Господин Казиро, у меня нет иного выхода, — я решила не ходить вокруг да около, хранитель дворцовых стен знал о каждом шаге любого из здешних обитателей, ведь сотни крысиных ушей ловили самый тихий шорох, раздававшийся под крышей этого замка. — Проклятая тварь пообещала, что расскажет о том, как я шныряла в подземельях, если я не принесу ей воды. Ведь не станет же какой-то кувшин воды причиной серьезных бед?
— Нет, пожалуй, что не станет, — поразмыслив, ответил домовой дух. — Эти создания черпают силу в человеческой крови, однако мне говорили, что тварь уже слаба и вряд ли сможет когда-нибудь восстановить прежнее могущество. Но тебе не стоит спускаться к темнице — само присутствие адского существа отравляет каждый камень этого замка, и подземелья пропитаны ядом сильнее всего.
— Я хочу всего лишь разузнать, что за чары лежат на господине Огасто, — упрямо покачала головой, убедившись, что господин Казиро встревожен, а вовсе не разгневан. — Его светлость — хороший человек и не заслужил того, чтобы погибнуть от дурного глаза какого-то колдуна. Разве вам не хотелось бы, чтобы порча, лежащая на господине герцоге и оскверняющая весь дворец, исчезла?
— Ты думаешь, что злейший враг порченого чужака согласится помочь ему? — удивился дух.
— Попытаюсь обхитрить его, — я произнесла это с важностью, и крысы, окружавшие господина Казиро, дружно запищали. В этих звуках без труда угадывалась насмешка. Я и сама заподозрила, что несколько переоцениваю свои способности, однако упрямством боги меня не обделили.
— Не в моей власти запретить тебе идти дальше, — огорчение домового было неподдельным. — Я давно уже не распоряжаюсь судьбами смертных. К тому же дворцовые подземелья храню не я, а мой сородич, которого мне доводилось видеть в последний раз более полувека назад. Должно быть, теперь, когда его владения осквернены, он забился в самую дальнюю щель, откуда не выйдет до той поры, пока черное создание не покинет этот замок — живым или мертвым. Хозяин подземелий куда древнее меня и давно уж не склонен вмешиваться в дела людей. Вряд ли он всерьез разгневается, узнав о том, зачем ты бродишь по тайным ходам… Что ж, иди. Однако помни, с кем имеешь дело. Темные создания всегда были врагами твоего рода, и единственное, чего они на самом деле могут желать от человека, — это боль, кровь и смерть.
Последние слова были произнесены настолько веско, что я на мгновение и впрямь подумала — не лучше ли вернуться? — но тут же сурово и непреклонно сказала себе, что с эдаким малодушием и капусту от гусениц не спасти, не то что господина герцога от черной магии, и отбросила сомнения в сторону.
Нерешительность еще пару раз накатывала на меня — в каждый момент, когда мне нужно было сделать поворот или поставить ногу на первую ступеньку, в душе поселялась глухая тоска. «Все еще можно повернуть назад», — шептал мне голос разума. Но я не желала к нему прислушиваться.
Высунувшись из бочки, я некоторое время выжидала, проверяя, не бродит ли поблизости кто-то из охраны. Но в тишине слышался лишь глухой звук падающих капель воды — где-то в той темной норе, в которой держали узника.
— Эй! — тихо позвала я. — Нечестивая тварь! Как там тебя… Рекхе!
В темноте тут же послышался шорох, и знакомый голос отозвался:
— Ты все-таки пришла. Нет, ну до чего же ты глупа…
Не стоило ждать благодарности от проклятого исчадия ада, однако я ожидала все же другой встречи, оттого с обидой проворчала:
— Лучше бы я вымыла ноги этой водой… Но еще не поздно вылить ее на пол!
Угроза возымела действие, Рекхе поумерил свою заносчивость и заметил:
— Милосердие всегда тождественно глупости, так что можешь считать, что я назвал тебя сострадательной.
— Неудивительно, что в вашем племени подобные качества не ценятся, — съязвила я в ответ.
— Единственный род милосердия, имеющий смысл, — подарить кому-то быструю смерть, — голос демона стал глухим.
— Я бы предпочла пару медяков и сытный ужин, — пробормотала я. — Что же, тебе еще нужна вода? Я принесла целый кувшин!
— Да, поставь его около решетки, — все так же глухо промолвил Рекхе.
Мне было очень страшно, однако я пододвинула кувшин как можно ближе к щели и тут же отпрянула. В тусклом свете чадящего светильника я увидела, как из темноты показалась черная иссохшая рука и вцепилась в кувшин. Губы мои сами зашевелились — на ум тут же пришла молитва, спасающая от нечистой силы, — меня ей научил кто-то из сестер. До этого в глубине души мне казалось, что со мной разговаривает тьма, сейчас же я словно воочию убедилась — чудовище в подземелье состоит из плоти и крови.
— Что ты там шепчешь? — раздраженно бросил Рекхе в перерыве межу громкими, жадными глотками.
Я как раз дошла до слов «упаси мя от острых когтей и клыков» и, недолго думая, брякнула:
— Я просто удивилась тому, что у тебя нет когтей.
— Их вырвали, чтобы я не мог разорвать себе горло, — пояснил демон. — И выбили зубы, чтобы я не мог перегрызть свои жилы. От голода я так просто не умру и от жажды — тоже, только буду страдать и слабеть. Огасто я нужен живым, поэтому-то он сделал все, чтобы я не смог сам себя убить.
Несмотря на то, что эти слова произнесло злое, враждебное существо, мне стало не по себе. Не хотелось думать, что господин Огасто способен на такую жестокость… Но тут я напомнила себе, что его светлость был воином, а его враги — безжалостными существами, желавшими сделать людей своим домашним скотом, ведомым на убой, и сжала губы. У герцога наверняка имелись серьезные причины поступить именно так!
— Он должен был так поступить, — равнодушным эхом прозвучал голос Рекхе. — Моя жизнь в его глазах — залог того, что мои сородичи сюда не вернутся.
— Ты заложник? — запоздало поняла я причину, по которой господин Огасто держит при себе демона.
— Для моего рода будет страшным бесчестьем, если я умру от руки человека, — произнес напряженно демон. — Нас мало, и жизнь каждого стоит тысячи человеческих. На всю мою семью падет позор, если станет известно, что она не сохранила жизнь одному из своих сынов, отказавшись принять условия врага.
— Даже если этот враг — человек? — с сомнением уточнила я.
