— Если бы он поставил условия, выполнение которых подводило бы под угрозу установленный извечный порядок нашего мира, Совет старейшин, скорее всего, разрешил бы отцу от меня отречься. Но эта война… Многие мудрые были против нее. И в том, что она началась, был виновен прежде всего я сам, так что вполне справедливо то, что и расплачиваться пришлось мне…
— Так это именно ты, песий потрох, решил поживиться человечиной! — негодующе воскликнула я, сжав кулаки. — Да чтоб тебе поперек горла стала каждая человеческая кость, которую ты обглодал!
— Человечиной питаются только низшие из нас, окончательно выродившиеся и потерявшие всякое достоинство, — с отвращением произнес Рекхе. — Негодное вонючее мясо!
— Тьфу! — я почувствовала, как меня замутило. — Но от крови, как я погляжу, ты бы не отказался, проклятый упырь?
— Я слишком долго пробыл в заточении и не смогу восстановить свои силы, сколько бы крови ни выпил… — В голосе Рекхе слышалась усталость, он и впрямь казался изможденным. — Но жизнь во мне будет теплиться еще долго, пусть я иссохну до кости и превращусь в мумию.
— Так зачем же тебе понадобились наши земли? — с презрением спросила я.
— Отец всегда сожалел, что не сможет передать мне ни крохи своей власти, ни клочка семейных владений. Он любил меня не меньше своего законного наследника, однако ничего не мог поделать. Когда… когда ему предложили вернуть старые владения, ныне заселенные людьми, он сомневался. Но затем спросил меня, хочу ли я получить этот надел, и я… Я сказал, что завоюю эту землю. Совет старейшин был против, но отец лестью и подкупом убедил большую часть из них.
— Королевство себе захотел! Ишь ты! Да тебе хвост помешал бы на троне ровно сидеть, а на рога корона бы не налезла! — хмыкнула я с презрением. В моем представлении даже чародеи, задумавшие потеснить королей, проявляли возмутительную непочтительность; всяким же демонам, обитающим в смрадной преисподней, и подавно не следовало метить на королевский трон.
— Мне нужны были вовсе не трон и корона, — тихо произнес Рекхе, словно не заметив, что я насмехалась над ним.
— Так на кой ляд ты затеял эту войну? — всплеснула я руками, отчаявшись разобраться в хитросплетениях демонической мысли.
Ответа я не ждала, ведь Рекхе к тому времени стал говорить совсем неохотно. Однако темный, помолчав, с усилием произнес:
— Меня обманули. Как и моего отца.
— Обмануть демона — невеликий грех, — не дождавшись продолжения истории, пожала я плечами. — Вы и сами сыны лжи — так вас называют священники, я не раз слышала. Не думай, что я поверила хотя бы одному твоему слову. Особенно насчет того, что ты брезгуешь человечиной… Может, какую жилистую старуху ты и пропустил бы, но уж при виде откормленного доброго монаха точно не устоишь!
— Зачем мне лгать тебе? — удивление Рекхе было неподдельным и более напоминало презрение. — Стала бы ты лгать мухе, которая жужжит у тебя над ухом?
— Нет, но я бы и разговаривать с ней не стала… — Тут я вспомнила, что за вопросы хотела задать узнику, и от досады постучала тихонько себя по лбу. — Раз уж ты мне не врешь, сатанинское отродье, то расскажи-ка, что знаешь о чарах, которые лежат на господине Огасто.
— Ты так уверенно говоришь о чарах, как будто что-то смыслишь в магии, — Рекхе явно не понравилось то, как я сменила тему, тем более что получилось это у меня не сказать чтобы ловко.
— Упаси меня боги от того, чтобы я хоть что-то в ней смыслила, — я поплевала через плечо. — Дрянное занятие, от него на носу бородавки растут, а на спине — горб. Но определить, что на его светлости лежит проклятие, оказалось не так уж сложно…
Тут я пересказала демону историю о том, как дядюшка Абсалом подложил под кресло господина Огасто яйцо, а в яйце затем нашелся черный палец премерзкого вида.
— И после этого ты продолжаешь утверждать, что это не ты наложил на него злые чары?.. — мой тон был вопросительным и обвиняющим одновременно.
— Твой родственник имеет магический дар? — задумчиво спросил Рекхе, словно не расслышав моего вопроса.
— Дядя Абсалом? — Я аж поперхнулась, тут же представив, как разъярился бы дядюшка, услышав подобное предположение. — Разумеется, нет!
— Однако у него получилось провести обряд, пусть даже примитивный. Это явный признак магической одаренности.
«Так я и знала! — мысленно охнула я. — Недаром мне показалось, что в этой затее что-то неладно! Ну, дядюшка, будешь ты со мной еще когда-нибудь спорить!»
Но вслух я упрямо сказала:
— Дядя никогда не учился магии, не держал в руках черных книг, а в ведьмину ночь всегда кладет на подоконник ветку бузины. Ему негде было подцепить чародейскую заразу!
— Значит, его дар врожденный, — демон говорил равнодушно, однако уверенно. — Нет ли в нем нелюдской крови?
Пришлось снова признаваться в том, что моя прабабка была лесной девой. Каждый раз я думала, что эта история не заставит меня досадовать сильнее, и вот поди ж ты — сегодня я рассказывала ее с особым недовольством, ведь по всему выходило, что я тоже в какой-то мере полукровка, как и Рекхе.
— Да, это может быть объяснением, — согласился узник. — Хорошая старая кровь, хоть и разбавленная…
В голосе его мне почудились хищные нотки, заставившие меня попятиться к бочке.
— Э-э-э! — протянула я настороженно. — Не вздумай зариться на мою кровь, мерзкий кровопийца! Как бы она ни была хороша — не для тебя она припасена, уразумел?
— Что, если я расскажу тебе о чарах, которые лежат на Огасто, в обмен на пинту крови? — предложил демон и рассмеялся, услышав, как я возмущенно и испуганно засопела. — Я пошутил. Хотя охотно поверю, что глупости твоей хватило бы на то, чтобы согласиться. Но обманывать такое мелкое никчемное существо я не стану. Раз уж ты хочешь выпытать у меня все, что знаю о твоем герцоге, то так и быть, я отвечу на некоторые из твоих вопросов.
— Почему бы тебе не ответить на все? — процедила я сквозь зубы: несмотря на то, что положение мое высоким отродясь не бывало, слушать, как тебя попеременно называют то глупой, то ничтожной, было весьма неприятно.
— Потому что ты меня принудить к откровенности не можешь, Фейнелла, и я сам решу, о чем желаю говорить, а о чем — нет, — отрезал Рекхе, и мне пришлось этим удовольствоваться.
— Ты знаешь, что за проклятие лежит на его светлости? — торопливо спросила я, опасаясь, что демон может переменить свое решение и вообще замолчать.
— Нет, — ответил он. — Я говорил тебе, что отказался от магических способностей. Я не в силах распознать чары и не могу их почувствовать.
— Тьфу, — с досадой сплюнула я. — Да ты наверняка самый бестолковый из своего рода! Недаром твои родственники оставили тебя здесь гнить заживо. Зачем ты морочил мне голову, если в колдовстве смыслишь меньше моего дядюшки?
— То, что я не способен к колдовству, вовсе не значит, что я в нем ничего не смыслю… — Рекхе, казалось, не замечал моих попыток его уязвить. Его голос оставался монотонным и тихим. — Изучению теории магии я посвятил множество времени. Разве те люди, что собирают картины или старые книги, делают это из желания научиться рисовать или сочинять?
