— Откуда ты знаешь эту историю? — спросила я, не отрывая взгляда от мальчишки.
— Да кто ее не знает?! — воскликнул Харль, но тут же осекся и растерянно заморгал, словно от него ускользнула важная мысль.
В это время на пороге показалась какая-то степенная тетушка из стряпух, пришедшая что-то спросить.
— Тетка Эллиса! — мальчишка даже не дал ей поприветствовать нас как полагается, так смутил его ум мой последний вопрос. — Скажите-ка, слышали ли вы о призраке рыцаря в плаще, расшитом серебром? Он помер у старых ворот, когда его не пустили на ночлег.
— Рыцарь помер у ворот дворца? — стряпуха недоуменно вытаращилась на Харля. — Боги с вами, мастер Лорнас! Отродясь такого здесь не случалось, здешние господа всегда были милостивы и учтивы, не то что… — тут она закашлялась, спохватившись, что едва не сболтнула лишнего.
— А не видали ли вы поблизости кого-либо в плаще с серебряным шитьем? — быстро спросила я.
Тетушка Эллиса всерьез задумалась, и я увидела, что в глазах ее промелькнуло что-то похожее на тревогу, которая давно уже улеглась, но все еще ждала своего часа.
— Мне как-то приснился дурной сон, — промолвила она, поежившись от неприятного воспоминания. — Я видела, как страшный человек в серебрящемся плаще вошел в ворота замка — тихо-тихо, словно по воде плыл. Он шел среди прочих людей точно невидимка, никто его не замечал. Меня сковал ужас, ведь догадайся он, что я его вижу, — и мне несдобровать! Тут он словно почуял мой страх, резко обернулся, и я проснулась. Сердце чуть не выскочило у меня из груди!
— То был призрак! — заявил Харль, но в голосе его уже не было прежней убежденности.
— В нашем замке отродясь не водилось неупокоенных душ и злых духов, — не согласилась тетка Эллиса. — Не водилось до того, как…
И вновь она не решилась завершить свою речь, однако в этих недомолвках вряд ли могло найтись что-то новое: все та же неприязнь к господину Огасто — чужаку, привезшему с собой демона-пленника.
Весь день мы с Харлем выспрашивали у пациентов дядюшки Абсалома, что они знают о таинственном человеке в черно-серебряном плаще. Точнее говоря, с расспросами усердствовал Харль, задетый за живое, а я внимательно слушала, что ему отвечают на вопросы о призраке невезучего рыцаря. Удивительнейшим образом на лицах у всех, кому не посчастливилось сегодня попасть на допрос к мальчишке, вначале проступали совершенно одинаковые напряженность и тревога, точно люди боялись вспомнить что-то неприятное, с трудом забытое. Однако каждый собеседник Харля, поразмыслив, давал ответ, ничуть не походящий на предыдущие, отчего недоумение юного Лорнаса возрастало час от часу.
— Черный с серебром плащ купил себе пару лет назад один богатый купец, — сказал пожилой садовник. — Он жил неподалеку от реки… или рядом со старыми воротами? Не припомню его имени сейчас, но он приходил во дворец поговорить с его светлостью, тогда-то я его и увидал. Говорили, что разбойники напали на него, позарившись на дорогую одежду, и убили, а плащ тот забрал себе их главарь… Нет, я не слышал ни о каком призраке рыцаря, мастер Лорнас! Сдается мне, вы что-то напутали!
— В толк не могу взять, о чем вы мне говорите, — сердилась другая служанка, Далия. — Черный с серебром плащ я видела, потому что его носил по праздникам покойный герцог Лотар, земля ему пухом! В нем его и похоронили! Откуда только вы понабрались этих россказней о призраках и разбойниках?..
— Господин в плаще с серебром был нарисован на старой картине, которую повредила сырость! Она долгое время висела в главном зале, но крыша над нею как-то прохудилась, весь угол плесенью покрылся, вот и пришлось ее сжечь, но о том никто не жалел, ведь она, признаться, была порядочно страшна… — неуверенно вспоминал следующий рассказчик.
— Да, я припоминаю такой плащ… В нем щеголял кто-то из заезжих комедиантов, которых потом прогнали из города из-за жалоб священников на непристойные представления.
— Мне как-то показалось, что я вижу человека в черном плаще на вершине старой башни, но стоило мне моргнуть, как зрение мое прояснилось: то была всего-то воронья стая…
Выходило, что почти каждый обитатель замка встречал таинственного незнакомца, но воспоминания о нем удивительным образом подменились всяческой ерундой. Я лишь качала головой, когда видела, как досадует Харль, несомненно, испытавший на себе действие колдовства и теперь не понимавший, отчего никто не помнит легенду о погибшем рыцаре так же ясно, как он сам.
Последней на вопрос о плаще отвечала молодая еще женщина, пришедшая чтобы попросить лекарство для своей простуженной дочери. Бледная худая девочка лет семи с отвращением смотрела на то, как я отмеряю капли: вода в стакане становилась все темнее, а от резкого запаха свербело в носу.
— Незнакомец в черном плаще! — воскликнула женщина, выслушав Харля. — Нет, ничего о таком не знаю, но ваши расспросы, мастер Лорнас, заставили меня вспомнить одно происшествие, из-за которого этим летом я едва не отдала богам душу от страха! Дело было так: мы с Ларионой припозднились и шли мимо дворцовых стен ближе к ночи. Тут мне показалось, что над тропинкой стоит неподвижный человек в черном плаще. Я испугалась не на шутку. Место ведь глухое, и поджидать там кого-то мог только разбойник или, того хуже, упырь. Я окликнула его несколько раз и даже пригрозила, что позову стражников, но он молчал, точно не слышал меня. Едва решилась сделать несколько шагов вперед, и тут же увидела, что это старый мешок повис на ветке дерева. Но я еще долго боялась просто смотреть в сторону того места!..
Хоть эта история была столь же бесполезна, как и предыдущие, я слушала ее так внимательно, что не заметила, как маленькая Лариона тихонько подошла ко мне. Когда девочка смущенно дотронулась до моей руки, я испуганно вздрогнула и пролила часть капель на свой фартук.
— Все было не так, — шепнула мне девочка. — Но матушка не верит мне, словно не видела то же самое своими глазами.
— О чем ты говоришь? — так же тихо спросила я, почувствовав, как сердце пропустило удар.
— Там был вовсе не мешок на ветке, — Лариона торопливо говорила, косясь на свою мать, увлеченную спором с Харлем. — Я хорошо рассмотрела — около тропинки стоял человек, живой и настоящий, как мы с вами. Просто он не шевелился и молчал. А когда мы проходили мимо, я не удержалась и посмотрела на лицо — его самую малость было видно из-под капюшона.
— И каков же он был собою? — от волнения язык мне едва повиновался.
— О, это оказалась пречудесная дама! — девочка произнесла это и испуганно, и восхищенно. — У нее губы — красные как кровь, кожа — белая как снег, а волосы рыжее ваших, тетушка Фейн! Но она была намного красивее вас и даже красивее ее светлости! Матушка говорит, что я все выдумываю, однако я никогда не забуду то лицо!
— Я тебе верю, Лариона, — искренне ответила я и, подумав, достала другие капли — из ящика, который дядюшка разрешил открывать только ради семейства Кориусов. Уж не знаю, насколько они были действеннее, но пахли куда приятнее.
