Когда показалась округлая голова подземного духа, мне и вовсе стало не по себе: на ней виднелись крошечные черные точки глаз и темный провал беззубого рта. С усилием страшное существо перебралось через край колодца. Не обращая на нас с господином Казиро никакого внимания, хранитель подземелий потянулся к монете и неловко поднял ее — я поняла, что страшные пальцы с трудом повинуются ему, как это бывает у стариков. Поднеся крону ко рту, дух, казалось, рассматривал ее, хоть это и нельзя было понять наверняка по его пустым глазам, похожим на крохотные горелые угольки.
Господин Казиро, заметно взволнованный этой встречей, обратился к своему сородичу с речью, состоящей из потрескиваний и шипящих звуков, напоминавших те, что издают некоторые насекомые. Но тот, казалось, не слышал его, сосредоточив свое внимание на кроне. Затем из страшного огромного рта показался длинный черный язык — господин подземелий лизнул окровавленную монету, и глаза его блеснули.
— Хороший… дар… — медленно промолвил он, и меня поразило, как легко ему дается человеческая речь. Домовой дух с трудом выговаривал многие звуки, привычные нашему уху, это же существо всего лишь слегка пришепетывало. — Зачем… зачем человек вспомнил обо мне?
— Добрейший подземный сударь! — я нерешительно шагнула вперед, стараясь не показывать, насколько пугает меня облик древнего духа. — Я пришла попросить вас о помощи… Возможно, вы дадите мне совет…
— Мне нет дела до человеческих бед, — ответил господин подземелий, продолжая изучать монету. — Скверное золото. Дрянное. Кровь… кровь была хороша. Чистая, славная кровь.
— Господин, — мне становилось все страшнее и страшнее. — Я пришла спросить вас о демоне, что заключен в ваших подземельях. Знаете ли вы о нем что-нибудь?
— Демон! — повторил дух, резко повернув ко мне голову. — Что за дело человеку до демона?
— Рекхе… демон хочет умереть, — сказала я, вдруг почувствовав странное смущение, ведь просила сейчас за узника, словно за друга. — Но я думаю, что ему перед этим нужно покинуть дворец. Ведь вам не по душе то, что он здесь находится, ведь так? И его смерть осквернит ваши владения…
— Демон хочет умереть… — вновь повторил хранитель лабиринта мои слова и затих, о чем-то задумавшись. Я боялась нарушить ход его размышлений и тихонько ждала. Домовой дух держался поодаль — я припомнила, что он говорил, будто сородич может посчитать его вмешательство оскорбительным. Просить о чем-либо мне следовало без посредников и расплачиваться за свои ошибки, по-видимому, тоже предстояло самой.
— Я помню, как он появился здесь, — наконец проронил подземный дух, придвинувшись ко мне. — Много лет я спал, но почуял его. Большего оскорбления люди мне никогда не наносили. Не сразу я решился посмотреть на него. Извечный враг! Чужак! Он был слеп и слаб, но все еще сильнее меня. Я ждал, пока силы наши сравнятся. Тогда бы я задушил его. Он знал, что я слежу и жду. Он говорил со мной, но я не отвечал. Время шло. Я многое увидел и услышал. Зло пришло в эти стены. Зло человеческое. Он слабел. Но я больше не хотел его убивать.
— Он сам убьет себя, — я говорила твердо, хоть и понимала, что моя уверенность ничем не подкреплена. — Но его нужно выпустить!
— Еще недавно я сказал бы: нет, я не помогу темному духу. Сейчас я скажу по-другому: нет, я не смогу помочь ему, — отстраненно промолвил господин подземелий, словно беседовал сейчас с голосами в своей голове, а не со мной.
— Что за разница… — начала было я, сердито насупившись, однако оборвала себя, сообразив, о чем толкует подземный дух. — Добрейший сударь, вы хотите сказать, что раньше не пожелали бы его выпустить, а сейчас желаете, но не можете? Но почему?
— Когда-то я мог приказать каждому камню, — от слов подземного хозяина веяло печалью. — И камень повиновался мне. «Расколись!» — говорил я. И самая крепкая стена давала трещину. То были времена моей силы. Сейчас я слаб. Во сне я жду, когда придет небытие. Оно уже близко. Быть может, я не дождался бы и следующего полнолуния. Но твоя монета продлила срок моей жизни. Зло или добро видеть в этом даре? Не знаю, но принимаю его. Не в моей природе отказываться от подношений. Однако помочь демону не могу.
В ту пору я была слишком молода, чтобы понять его печаль, и узнала из этой речи лишь то, что господину подземелий не хватит сил открыть темницу. Что за досада! Я так надеялась, что из этой встречи выйдет толк! Все мое врожденное упрямство восставало, когда я думала, что придется отказаться от моего изначального замысла.
— Но, сударь… — я терла нос, сводя в уме воедино все то, что разузнала о высших созданиях за последние дни. — Разве нельзя восстановить вашу силу хотя бы на время? Я слышала, что золото…
— Много ли у тебя золота, человек? — спросил господин подземелий, и в его голосе мне почудилась насмешка, которую нельзя было счесть незаслуженной.
— Зато у меня есть кровь! — выпалила я, сжав от волнения кулаки. — Разве не она помогла вам нынче очнуться? Я знаю, что любое колдовство на крови становится сильнее и что вам она угодна более чем золото! Сколько нужно крови, чтобы вы смогли открыть темницу?
— Твоя кровь хороша, — после некоторого промедления согласился подземный дух, буравя меня своим страшным пустым взглядом. — Но ее потребуется много. Очень много. Ты тяжело заболеешь после этого. Быть может, даже умрешь. Мое колдовство будет отзываться в тебе долгое время, отнимая силы. Не торопись с ответом. Если согласишься, я не пожалею тебя. Приходи через три ночи, если все-таки решишься… — Услышанное странным образом остудило мою пылающую голову, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Теперь уходи. Я долго слушал тебя. Люди так много говорят. Их золото дрянное, пустое. Но кровь хороша… хороша…
Бледное рыхлое тело скрылось в черном провале колодца, по-паучьи перевалившись через каменную кладку бортика.
— Нужно уходить, — нарушил тишину голос домового духа, и я поняла, что он рад. Должно быть, опасался, что встреча с господином подземелий закончится менее удачно, и теперь желал покинуть чужие владения как можно быстрее.
— Он может освободить демона! — пробормотала я, приложив ко лбу заледеневшую руку. — Он может!
— Тебе больше не стоит приходить сюда, — тихо произнес домовой, жестами призывая меня следовать за ним. — Ни через три ночи, ни через год. Господин подземелий очень долго ждал смерти, его голод сильнее разума. Я не знал, что он так переменился. Раньше я мог бы поклясться, что он не убьет человека, но теперь он не желает помнить древние клятвы мира, которыми мы когда-то обменивались с человеческим племенем. Не нужно было приводить тебя к нему…
— Но ведь он согласился! — от волнения я не вполне понимала, что говорю. — Если ему нужна кровь… У меня отменное здоровье, дядя твердит об этом, сколько я его знаю. Если я не умру, то непременно выздоровею!
— Это не тот договор, на который соглашаются, едва заслышав предложение! — никогда еще господин Казиро не говорил со мной так резко. — У тебя есть три дня на раздумья, и даны они были неспроста — ты должна принять верное решение, поскольку от него зависит твоя жизнь. Делиться кровью с духом губительно для человека! Ты отдашь господину подземелий большую часть своей жизненной силы, и еще нескоро она вернется к тебе. Причин твоей болезни не разгадает никто, и я не смогу сказать тебе, чем обернется для тебя эта жертва. Если хранитель не пожалеет тебя и выпьет слишком много крови, то ты можешь надолго потерять голос, оглохнуть или ослепнуть! Кожу покроют незаживающие язвы, а кости станут так хрупки, что сломаются от малейшего удара. Пройдут месяцы, прежде чем ты сможешь оправиться от этого ритуала!
