– Хватит разводить канитель, Жоан. Жду тебя завтра у меня дома. Войско выступит из Ватикана.
И он покинул лавку. Жоан с грустью смотрел ему вслед. В душе росло ощущение пустоты, как будто его лишили возможности дышать. Похоже, у него действительно не было выхода.
– Я не знаю, что хуже, – признался он Никколо, когда тот, выждав какое-то время после ухода Микеля, подошел к нему. – Подчиниться ему или нет.
– Если вы откажетесь, Борджиа действительно объявит вас предателем, а это будет означать смертный приговор, – размышлял вслух флорентиец. – И скорее всего, прав Микель Корелья: это именно то, чего желает сын Папы. Но если вы подчинитесь, он сделает так, чтобы вас убили на поле боя, якобы по чистой случайности.
Тут Жоан увидел Анну, спускавшуюся в лавку с верхнего этажа. Она ждала, пока уйдет Микель.
– Пожалуйста, не упоминайте при моей супруге ничего из того, о чем мы сейчас говорили, – предупредил Жоан флорентийца. – Мне не хотелось бы, чтобы она еще больше расстроилась.
– Добрый вечер, Никколо, – поздоровалась Анна, и тот ответил ей почтительным поклоном. – Дон Микелетто нам поможет? – озабоченно поинтересовалась она, обращаясь к супругу. Она не стеснялась Никколо: он был в курсе всех ее тревог.
Жоан отрицательно покачал головой.
– Он не в состоянии это сделать. И, помимо всего прочего, Хуан Борджиа приказывает, чтобы я влился в его войско в качестве артиллериста.
– Но вы ведь не пойдете, так?
Жоан ответил ей печальным жестом.
– Если я не пойду, не подчинюсь его приказу, люди скажут, что я предал клан.
– Я боюсь за вашу жизнь, – прошептала Анна.
Он пожал плечами.
– А разве у нас есть выход? Скорее всего, это не самое худшее. В противном случае меня казнят, а если я ударюсь в бега, за все заплатите вы и другие члены нашей семьи.
Анна в отчаянии посмотрела на него. Наступила тягостная пауза.
– Нет, нет, вы не должны вступать в войско, – вмешался Никколо с веселой улыбкой, прерывая таким образом долгое молчание, в которое погрузились супруги.
Жоан посмотрел на друга. Что ему пришло в голову?
– Говорите, – попросил он с надеждой в голосе.
– Синьора Анна вследствие шока, пережитого после нападения на нее на рынке, впала в истерику. – Никколо замолчал и, улыбаясь еще шире, сделал приглашающий жест, чтобы его покровители лучше осознали то, о чем он говорит. – И, как следствие, потеряла ребенка, много крови и находится между жизнью и смертью, поэтому вы должны оставаться с ней рядом, – продолжил Никколо после паузы. – Никто не посмеет заставить вас идти на войну.
Жоан недоверчиво покачал головой.
– Какая замечательная мысль! – сказал он с улыбкой. – Если Папа и уважает что-то, так это семейные ценности. Никто не поставит мне в упрек то, что я останусь рядом с умирающей супругой. И в первую очередь Хуан Борджиа, который прекрасно осведомлен о том, что произошло на рынке.
– Спасибо, Никколо! – воскликнула Анна, подпрыгнув от радости, и бросилась обнимать его.
Жоан с подозрением наблюдал за счастливым выражением лица Никколо, находившегося в объятиях его супруги, но не сказал ни слова. Он сам с радостью бы обнял флорентийца.
Когда он сообщил Микелю Корелье, что его жена находится между жизнью и смертью вследствие аборта, случившегося по причине событий на рыночной площади Кампо деи Фиори, валенсиец выразил удивление и некий скептицизм, но, похоже, в конце концов воспринял эту историю с облегчением.
– Какой-нибудь врач может это подтвердить?
– Знакомая акушерка помогла нам, – сказал Жоан, предварительно организовавший целый спектакль с использованием куриной крови, который акушерка восприняла как положено в обмен на некоторую сумму.
– Герцог Гандийский в данный момент будет вынужден оправдать твое неучастие в военной операции, – задумчиво произнес Микель. – Но только на данный момент.
– Естественно, я даже в мыслях не допускаю возможности присоединиться к войскам, – решительно ответил Жоан. – Ничто в мире не заставит меня оставить ее одну при таких обстоятельствах.
– Понимаю. Я замолвлю за тебя словечко. Нельзя настаивать на том, чтобы человек бросил жену, находящуюся на пороге смерти.
Жоан с трудом заставил себя сохранить печаль на лице и не вздохнуть облегченно, что выдало бы его с головой.
18
Семья Серра счастливо и спокойно отметила Рождество, поскольку Хуан Борджиа находился далеко от города. Известия, приходившие с полей сражений в рамках военной кампании против Орсини, были исключительно положительными: вражеские крепости сдавались одна за другой.
И если эти вести раньше радовали бы Жоана, то в теперешней ситуации этого не происходило. Еще недавно он ощущал себя одним из каталонцев. Но это время миновало. Он ненавидел герцога Гандийского, его людей в черном и даже самого Микеля. Жоан говорил себе, что если по возвращении герцог продолжит преследовать его жену, то он покончит с ним. Естественно, прежде он побеспокоится о безопасности своей семьи, поселив ее там, куда не сможет добраться клан Папы с целью отомстить.
– Мне приказано не возвращаться без вашего ответа, – заявил Жоану посыльный, явившийся в лавку в середине января.
Жоан смотрел на запечатанное сургучом письмо, которое ему только что вручили. Ему даже не надо было открывать его, чтобы узнать, от кого оно: этот юноша, уставший и запачканный грязью после долгого путешествия, прибыл из Браччиано, где находилась крепость семьи Орсини – на берегу озера с тем же названием, – которая в течение длительного времени оказывала сопротивление, несмотря на осаду войск Ватикана.
Жоан достал кинжал из ножен и, отделив печати Микеля Корельи, узнал его почерк.
Мы завязли в трясине, – прочитал он. – Полоса побед и везения закончилась, герцог вне себя от ярости. Ему нужны хорошие артиллеристы для ведения осады, а он получил сведения, что твоя супруга снова пышет здоровьем и ведет дела в лавке. Я приказываю тебе вооружиться, взять лошадь и немедленно явиться сюда, дабы предложить свои услуги герцогу. В противном случае тебе с семьей к моменту возвращения войска лучше оказаться где-нибудь очень далеко от Рима. Посыльный доведет тебя до места.
– Оставайтесь здесь ночевать, а завтра я дам вам ответ, – сказал Жоан посыльному. – Один из подмастерьев займется вами и вашей лошадью. Поешьте и отдохните.
Жоан показал письмо Никколо.
– Яснее выразиться невозможно, – озабоченно произнес Никколо и задумался. – Я вынужден посоветовать вам поехать в Браччиано, несмотря на грозящую опасность.
– Иначе ссылка, – заявил Жоан.
– Нет, это не выход. Я не думаю, что герцог когда-либо вас простит. Он будет преследовать вас как здесь, в Италии, так и в Испании.
