— Чем ты там занимаешься, бессовестная девчонка?
Поддавайся, поддавайся же, ну! Вложив последние силы в рывок, я выдернула ковер из-под ножки: в полу темнел прямоугольник люка. Вцепившись в массивное кольцо, я потянула его наверх. Всевидящий, тяжело-то как! Скрежетнули ржавые петли, приоткрылась спасительная темнота подвала — как раз в тот миг, когда дверь под ударом вылетела вместе с замком. Эрик метнулся ко мне диким зверем, перехватил за руки, плотно прижал к себе. Крышка захлопнулась, я забилась в его хватке. Задергалась так, что чудом не вывихнула запястья, но он держал крепко.
— Набегалась? Скоро здесь будет солнечный мальчик, говорить при нем — только все портить. — Дыхание обжигало шею, сумасшедший горячечный шепот скользил по коже. — А нам с тобой столько всего нужно обсудить… Готова меня выслушать, Тесса?
Я закричала — отчаянно, дико, срывая и без того больное горло. Эрик швырнул меня в кресло, бедро ожег удар о массивную деревянную ручку, мягкое кожаное сиденье поглотило, как болотная топь. Страх скручивался тугим кольцом в животе, змеей полз по позвоночнику. Теперь миска с водой и окровавленная тряпка плавали перед глазами. А еще нож для резки бумаги: поблескивающая в лунном свете кардонийская сталь, рукоятка с фирменным узором — натянутой цепью.
— Сестра герцога, а вопишь, как селянка. Неужели думала, что я поленюсь поставить полог?
Эрик с силой дернул за упавшие на лицо волосы — так, что я чуть не ткнулась лицом ему в живот.
— До этого хотела добраться?
Лезвие сверкнуло перед глазами, срезанная прядь осталась у него в руке. Я рванулась, но сильный удар в грудь швырнул назад. От пощечины зазвенело в ушах, а рот наполнил солоноватый привкус. Длинные красивые пальцы до боли сжали подбородок, Эрик наклонился, слизывая кровь с моих губ.
— Строптивая. — Кардонийская сталь опасно холодила горло. — Одно удовольствие таких объезжать.
Я сглотнула. Сердце то заходилось в бешеном ритме, то затихало и билось через раз, дышать становилось нечем.
— Не дергайся, не дай Всевидящий, рука сорвется. Даже мне будет жаль твою прелестную мордашку.
Волосы поддавались на удивление легко — локоны падали мне на колени и на пол: один за другим, шелковистыми тугими пружинами. Где-то короче, где-то длиннее. Эрик чуть подался назад, разглядывая меня, как если бы я была картиной на выставке современного искусства.
— Очаровательно. Хочу, чтобы он увидел тебя такой: раздавленной девчонкой, которую не сумел защитить. А теперь пойдем, надо подготовиться к встрече.
Меня выдернули из кресла и вытащили в коридор. Руки превратились в ледышки, ноги отказывались слушаться. Шум в ушах, мельтешение и запах гари. Свет ударил по глазам — над нами заполыхал магический светильник, по яркости не уступающий театральной люстре. Я вздрогнула и зажмурилась, а Эрик разочарованно прицокнул языком.
— Совсем мы обленились. Создать такую штуку — пара пустяков. Высекаешь искру, заключаешь ее в сферу и наслаждаешься, но… зачем? Когда есть газовые лампы, а скоро будет электричество. Занятная штука, кстати.
Я неотрывно смотрела на Жерома. Этот человек защищал меня ценой своей жизни. А ведь мы даже толком не разговаривали. Я всегда смотрела на него как на пустое место.
— Жалеешь его? — Эрик схватил меня за плечи и подтащил к лежащему на лестнице мужчине. — Тогда с него и начнем.
Он дернул меня за руку, заставляя разжать пальцы. Лезвие прошлось по коже, оставляя за собой насыщенный алый след. От дергающей боли пореза и вывернутого запястья я сжала зубы. Кровь с раскрытой ладони капала на ступеньки, капли сливались в тонкую красную нить, растянувшуюся вокруг Жерома в замкнутый круг. Вокруг мерцали снопы изумрудных искр, волоски на коже встали дыбом от близости мощной и опасной магии. Внутри круга полыхнула завязка плетения — и магическая западня захлопнулась, след крови замерцал и погас, круг стал невидимым.
— Запомнила, куда не наступать, милая? — Эрик улыбнулся. — Если вдруг надумаешь снова побегать, будь осторожна. Заклятие настроено на силу запертого мага. Не хочу, чтобы ты превратилась в живой факел.
Жером жив!
Облегчение было недолгим: если ловушка сработает, все кто оказался внутри, сгорят заживо. Если он придет в себя и сдвинется с места, ему тоже не жить.
— Ты ненормальный, — прохрипела я.
— Неужели? Это не я собираюсь возродить расу мааджари. Даже мне понятно, что вы с де Ларне вместе — смертельное оружие. Мне, но не великому Симону Эльгеру.
Лезвие снова прижалось к горлу: опасно, неумолимо.
— Представь, что будет, когда у тебя появится ребенок… а он у тебя появится, это дело времени. Де Ларне сделает тебе столько детишек, сколько отец ему прикажет. И вырастит из них монстров, милая. Если его не остановить. Давай-ка, наверх. Без резких движений.
Мы осторожно обошли запертого в ловушке Жерома и стали медленно подниматься. Я вся взмокла, сорочка липла к телу, облегая его до непристойности плотно. Отчетливо вспомнился наш с Анри разговор в экипаже, когда мы заговорили о детях. Каким от мужа повеяло холодом, каким стало его лицо: солнечный лед. Не знаю, сколько правды было в тех словах, но если слова могут лгать, то глаза — нет. И взгляд тоже — дикий, полный болезненного отчаяния, когда меня зацепило мглой в вечер нашей ссоры. Или мне просто хочется в это верить? Сейчас, в двух шагах от смерти.
— Твоя сила против врагов, твоя кровь для могущественных заклинаний… Ты достойна меня, Тесса.
Мы обернулись, лезвие чуть царапнуло шею. В свете газовых ламп лестница и холл выглядели жутко — изувеченные магией, опаленные огнем. Эрик надавил мне на руку, заставляя порез раскрыться. Алые капли застыли в дюймах от пола, взмыли ввысь, закружились в вихре. Сильнее зашумело в ушах, сердце жалко ударилось о ребра. Магия потекла вдоль стен и перил вниз, а следом за ней устремились сорвавшиеся с пальцев Эрика изумрудные стрелы. Устремились — и застыли, запертые моей кровью в невидимом коридоре. Контуры ловушки мерцали еще несколько секунд, а после погасли вместе со смертоносными молниями.
— Избавимся от де Ларне, и я заберу тебя с собой. Папочка еще будет кусать локти за то, что так со мной обошелся.
Я смотрела на входную дверь — обгоревшее дерево и лак сползали пластами. Магические ловушки Анри не убьют. В отличие от собственной силы.
Сколько он выдержит? Я изрядно потрепала его тьмой.
— Будешь только моей. Моей маленькой… бессовестной девчонкой.
— Размечтался.
Мы дернулись вместе, словно слитые воедино.
— Ты… — сквозь зубы процедил Эрик.
Анри приближался со стороны спальни — медленно, словно хищник перед прыжком. Ни радужки, ни зрачка — ослепительное сияние глаз, даже кожа его мерцала расплавленным золотом. Золото стелилось под ним — зеркальной гладью, ползло по стенам и потолку, стирая уродство, оставленное пожаром. Оно тянулось к нам и не оставляло ничего, кроме бесконечного ослепительного света.
