На внутреннем дворе Джослин осматривал своих людей, специально для этого выстроившихся перед ним. На первый взгляд они производили впечатление ни на что не способного сброда с измученными и изможденными лицами и напоминали скорее беглых преступников, чем воинов, готовых ко всяким испытаниям. Слушая невнятное бормотание, он задумался, стоит ли ему оставлять их у себя или лучше отпустить на все четыре стороны и, отправившись в Ноттингем, набрать новых наемников. Но, напомнив себе хорошо известную истину, что даже самый лучший отряд постепенно превращается в неуправляемую шайку бандитов из-за плохого руководства, он передумал. К тому же где взять столько свободного времени, чтобы ехать в Ноттингем и рыскать там в поисках тех, кто сможет ему понравиться и удовлетворить его требованиям.
Джослин рассказал смирно стоявшим воинам, чего он от них ждет и чего, в свою очередь, они могут ожидать от него в случае их полного повиновения и что произойдет, если они нарушат строгий устав, по которому им теперь предстоит жить.
— У вас есть месяц, чтобы показать, на что вы способны, — сказал он. — Тому, кто окажется достойным, будет гарантирована служба на оставшуюся часть года. Остальные будут уволены. Вопросы есть?
Когда он ушел, оставив их заботливому Майлсу, реакция воинов на его слова еще долго преследовала его. Некоторые из них, погрузившись в свои думы, оставались такими же угрюмыми, как и прежде, другие же, словно пробудившись от долгой спячки, проявили заметный интерес к только что данному им наставлению. Это было заметно по их оживленным взглядам.
— Когда я говорю, вы должны меня слушать! — проревел Майлс, выступая вперед и размахивая перед собой шестифутовым копьем, которое он держал в руке. — Все знают, что это? Нет, это не подпорка, на которую вы можете облокотиться, когда вам хочется спать. Тем более это не клюка, которую вы, по доброте сердца, можете подарить хромой нищенке, чтобы она лучше держалась на ногах. Эй, ты, перестань ухмыляться и подойди сюда. Покажи-ка, на что ты способен и как сможешь отразить удар мечом с помощью этого оружия.
Едва сдержав улыбку, Джослин оставил своего капитана и, поднявшись в башню, вошел в маленькую комнату возле гостиной, в которой хранились рулоны тонкого пергамента, различные счета и казначейские распоряжения. Взяв ключ, который де Корбетт так неохотно отдал ему вчера вечером, он отомкнул обитый железом комод, взял верхний слой пергамента, счеты и приказал ожидавшему поблизости слуге принести вощеную дощечку и палочку для письма.
— Позвать Арманда, чтобы он помог вам, сэр? — спросил тот, когда Джослин развязал мешочек и высыпал на стол содержащиеся в нем палочки с зарубками.
— Я вполне смогу разобраться здесь и без помощи нашего старшего слуги. — Он порылся среди свертков пергамента и, взглянув на слугу, не поднимая головы, холодно улыбнулся. — А вот кувшин с пивом будет очень кстати. Судя по вчерашнему пьяному шабашу в гостиной, пива наварено достаточно много, не так ли?
— Да, сэр. — Молодой человек поспешил удалиться, его прыть отличалась от того полного безразличия, с которым до сих пор довелось сталкиваться Джослину в этом замке. Слуга быстро вернулся и налил Джослину полный кубок густого золотистого пива. — Лучшего пива вам не найти во всей округе вплоть до Ньюарка, милорд, — заявил он с гордостью. — И я это говорю не потому, что его варит моя тетка.
Джослин сделал большой глоток, смакуя горьковатый солодовый вкус напитка.
— Ты прав, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — Передай благодарность от меня своей тетке. У нее действительно хорошо получается. — И он медленно прошелся пальцами вдоль гладких деревянных косточек, натянутых на нитку между рамой счетов.
Слуга, которого уже можно было отпустить, смотрел на него озадаченно, затем кашлянул. — Вы, правда, знаете, как этим пользоваться, сэр? — он показал на счеты.
Джослин пожал плечами.
— Здесь нет никакого колдовства и не нужно большого ума. Меня научили этому монахи в Лентоне, когда я был еще мальчиком. Мы обычно считали овец, которых пастухи пригоняли на стрижку.
— Но вы же воин, сэр! — На лице слуги читалось недоумение.
— Разве это означает, что я должен владеть только мечом и луком? Конечно, удобно, когда эту работу для тебя делает кто-то еще. Но никогда не мешает проверить, правильно ли она выполнена, не правда ли? И здесь мое знание, полученное в монастыре, как нельзя кстати, чтобы проверить честность тех, кто занимался этим раньше. Как еще я узнаю, что меня обманывают?
Слуга заколебался, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, как будто пол стал горячим.
— Сэр, я знаю, что это не мое дело и что вы можете за себя постоять судя по тому, что я видел вчера вечером, но все, что вы делаете, очень раздражает сенешаля.
Сказанное слугой лишь подтверждало то, о чем Джослин догадывался и сам, но он был рад услышать это от других.
— Я его еще больше стану раздражать, — резко сказал он и откинулся на резную спинку стула. — Как тебя зовут?
— Генри, сэр. — Набравшись смелости, слуга уже не мог сдержать свою болтливую натуру. — Я родился в тот год, когда король взошел на трон, и моя мать окрестила меня в его честь. — И он добавил с ноткой гордости: — А мой отец здесь главный конюх, и старший брат у него учится. А я вместе с матерью и двумя сестрами служу в доме.
Щелкнув указательным пальцем одной из косточек на счетах, Джослин наблюдал, как она завертелась и запрыгала на нитке.
— Значит, ты видишь и слышишь очень многое из того, что здесь происходит?
— Это так, сэр, даже больше, чем кое-кому может понравиться. — Он мрачно взглянул в сторону гостиной. — Но я не сплетник. Я знаю, когда нужно держать язык за зубами.
Джослин задумчиво разглядывал его — на душе становилось веселее от этого разговора.
— Уверен, что знаешь, — сказал он, — и мне кажется, ты можешь подойти мне в качестве посредника со здешними обитателями замка. Майлс пугает их и заставляет нервничать. Я был бы рад, если бы они стали ближе ко мне. И здесь, я думаю, мне без тебя не обойтись.
— Вы как хозяин имеете на это полное право, сэр.
— Да, я считаю себя хозяином в замке, но не имею никакого понятия о том, что происходит на моих землях вокруг него. Вначале к тому же нужно навести порядок именно в замке, а потом браться за все остальное. Я буду платить тебе восемь пенсов в день, столько же, сколько начинающему воину.
Веснушчатое лицо Генри просияло от радости, и, хотя согласие уже светилось в его глазах и он едва мог сдерживать охватившее его волнение, он взял минутку на раздумье. Парень все больше нравился Джослину.
— Моя мать будет гордиться мною, — громко сказал он.
Джослин улыбнулся.
— Которая из служанок твоя мать?
— Она обычно подносит к столу большой горшок с супом, сэр, и следит за огнем в печи.
— Ах, да. — Он широко улыбнулся, обнажив зубы. Вспомнил худенькую женщину с глазами, похожими на маленькие бусинки, отталкивающую мускулистого Майлса подальше от драгоценного котла, вооружившись лишь черпаком и острым как бритва языком.
