Он довольно много говорил о Пэппи, и это раздражало. Однажды я сказала, что надо найти другую тему для разговора, но он выглядел озадаченным. Он все время хотел знать, встречается ли она с кем-нибудь, а я ответила, что он ведь знает Пэппи, она встречается со всеми, но в то же время ни с кем. Это озадачило его еще больше, и он спросил, не интересовалась ли она им.
Дело в том, что, если я стану упоминать об Оливере, Пэппи будет возводить глаза к небу и тосковать. Но нельзя было оставлять все как есть. Он считал, что мы с Пэппи гораздо более близки, чем были на самом деле, недаром он интересовался подробностями нашего детства. Как будто я могла это помнить!
Я решила поехать в это идиотское место, «Папоротник и вереск», повидаться с Пэппи, чтобы иметь возможность что-то рассказать о ней Оливеру. Я хотела заставить его думать, что мы с Пэппи очень любим друг друга.
Когда я приехала, то первым делом увидела Пэппи — зад ее возвышался над ямой, которую она выкопала. Рядом с ней стояла команда старичков, среди которых я увидела этого горластого краснолицего Дэна, папашу Грэнии. Он-то что здесь делает? Они все над чем-то громко хохотали. Когда моя тень упала на них, они перестали смеяться.
— Да это же Шикарная Джейн! — заорал Дэн как ненормальный. Остальные посмотрели на меня без особого удовольствия. Пэппи вылезла из ямы, с грязными руками и измазанным лицом.
— О, привет, Джейн, что случилось? — спросила она. Как будто приехать повидаться с родной сестрой можно только в случае, если произошло что-то особенное.
— Почему должно что-то случиться? — повысила я голос.
Они все поняли, эти старики, а Дэн лучше всех.
— Застегните ремни безопасности, — сказал он, и все засмеялись.
— Включайте бортовой компьютер и исчезайте, — сказал другой, почти беззубый, старик. Он-то должен был исчезнуть лет тридцать назад.
Я ненавидела их за то, что они заметили холодность в наших отношениях и, вероятно, догадывались о ее причинах. Я ненавидела Пэппи за то, что она позволила им это увидеть.
— Ладно, друзья, я отлучусь ненадолго. Ради бога, стойте подальше от ямы, я не хочу откапывать вас, да еще со сломанными конечностями, — велела им Пэппи и повела меня к своему маленькому домику, расположенному на участке. Она умылась, предложила мне хереса и села напротив меня.
— У тебя осталась грязь на лице, — сказала я.
Она проигнорировала мое замечание.
— Что-нибудь с папой? — спросила она.
— Нет, конечно, а что может быть?
— На прошлой неделе у него было высокое давление, — сказала Пэппи.
— Ради бога, откуда ты знаешь? — удивилась я.
— Я меряю ему давление, когда у меня короткий рабочий день.
Пэппи каждую неделю ездит к родителям в свой короткий рабочий день? Невероятно!
— Ну так в чем дело? — спросила Пэппи, нетерпеливо глядя в сад. Она хотела быть там, а не вести разговоры со своей родной сестрой.
— Я хотела поговорить об Оливере, — начала я.
— Об Оливере? — спросила она в замешательстве.
— Да, об Оливере. О твоем муже, о человеке, с которым вы поженились.
— Но сейчас он мне не муж, Джейн, — сказала Пэппи таким тоном, как будто говорила с умственно отсталым. С этими своими чокнутыми стариками она разговаривала как со здоровыми людьми.
— Да, но он спрашивает о тебе, — ответила я, не понимая, как это у меня вырвалось.
— Что именно? — Ей это было совершенно неинтересно. Я почувствовала, что зря приехала.
— Ну, не знаю. Разное. Во что ты играла в школе, что мы делали на твой день рождения.
— Оливера интересует все это? Господи, он что, с ума сошел? — весело произнесла Пэппи, посмотрев в окно, словно ей до смерти хотелось снова продолжить рытье ямы.
— Я не думаю, что он сошел с ума. По-моему, он вполне разумен. Я верю, что на самом деле он хотел бы, чтобы у вас все было хорошо.
— Конечно, он хотел бы, и именно поэтому он притащил в мою постель свою старую подружку, — сказала Пэппи лишенным эмоций голосом.
— Это была и его постель тоже, — довольно глупо заметила я.
— Ну, раз так, тогда все в порядке, — сказала Пэппи.
Нависло молчание. Я думала, чем его заполнить. Я хотела проявить какой-то интерес к этому дурацкому месту, где она работает.
— Для чего вы выкопали эту яму?
— Это братская могила, так выходит дешевле, — ответила Пэппи.
На какой-то момент я поверила ей. У нас в библиотеке такие глупые шутки были не в ходу.
— Извини, это для большой пальмы. Ее привозят сегодня днем, и мы готовим место для посадки.
— Тогда не буду тебя задерживать. — Я встала с надменным видом.
— Подожди, допей свой херес. — Она сидела грязная и взъерошенная. Я молча потягивала херес.
Она дважды взглянула на меня с таким видом, будто что-то хотела рассказать, но в последний момент не решалась.
— Говори, — велела я в конце концов.
— Ну хорошо, пункт первый: мне совершенно не нужен Оливер, так что путь открыт, можешь действовать. Ты не наступишь на те же грабли. Но есть пункт второй: на самом деле он ужасно занудный; прилипчивый и занудный. Ты в этом убедишься. Да, он богатый и красивый, но в жизни в дальней перспективе это не самое главное. Богатые часто бывают скупыми и неохотно тратят деньги, а красота может быть внешней. А кончится тем, что ты будешь испытывать чувство вины, потому что обнадежила его. И вряд ли он собирается хранить тебе верность вечно. Ты мне сказала об этом несколько лет назад, а я тебе не поверила. Так зачем тебе слушать меня сейчас?
Пэппи сидела передо мной, уверенная в своей правоте, в забрызганной грязью одежде, с бокалом хереса в руке и кучей полоумных стариков на дворе, ожидавших ее, чтобы продолжать заниматься своей ямой.
— А это лучше? — спросила я, кивком показывая на сад, обитателей приюта и все остальное.
— Гораздо лучше, — ответила она.
Я знала, что никогда не понимала ее и никогда не пойму. Мои усилия, направленные на установление более близких дружеских отношений, по-видимому, предпринятые слишком поздно, пропали даром.
Когда я садилась в машину, я услышала их веселые голоса, они радовались возвращению Пэппи. Ну что ж, она получила то, что хотела. И Она сказала, что горизонт чист.
Я заехала в парикмахерскую, потом купила немного копченого лосося — на случай прихода Оливера.
Как это не раз бывало, он не пришел. Он появился на следующий вечер.
Оливер никогда не приносил мне подарков и очень подолгу рассматривал себя в зеркале. И он всегда задерживался допоздна, хотя мне рано утром нужно было вставать и идти на работу. Иногда он оставался на ночь, но это было не лучше.
