Смеясь и вздрагивая худенькими плечами, она смотрела исподлобья, нагнувшись над тарелкой.
— Вы должны непременно меня взять с собою.
Биорг густо откашлялся. Можно было подумать, что ему что-то попало в горло.
— Матвей, — спросила его через стол жена, — рессоры у коляски выдержат по этой дороге троих седоков?…
— С трудом, — сказал Биорг.
Лицо его сделалось озабоченным. Он все еще никак не мог справиться с горлом.
— Нет-нет, — говорила Вера Николаевна, — я поеду.
Это уже был совершенный скандал. Колышко ловил на себе насмешливые взгляды.
— Вы не забыли, что пригласили меня? — спросила вызывающе Сусанночка.
Губы ее подергивались.
— Все, все уедем, — говорила хозяйка, — пожалуйста, господа, не волнуйтесь.
Колышко сказал:
— Да, но вопрос, буду ли в состоянии я поехать.
Биорги обменялись выразительным взглядом. Хозяин сказал:
— Мы перенесем нашу поездку на тот день, когда вы будете свободны.
Вера Николаевна громко смеялась. Она вела себя как расшалившаяся девочка. Глазами она просила у Колышко прощения: да, она ведет себя бестактно, но это только для него. Почему он ее отталкивает? Зачем он такой колючий и жеманный? Она влюблена в него просто и откровенно. Она не хочет никого решительно стесняться, она бросает вызов им всем, и в том числе и ему. Он за что-то дуется на нее, но тогда он пусть скажет, каких еще надобно ему жертв с ее стороны. Может быть, он хочет, чтобы она поцеловала ему руку при всех? Хорошо, она поцелует.
Ее красноречивые взгляды вызывают кое-где откровенный смех. Колышко кажется, что голоса доходят до него откуда-то издали. Почему-то он вспоминает, как она провела вечер у него в кабинете. Он мог бы ее уложить на диван и целовать. И она бы долго и радостно смеялась. У нее есть ум, темперамент, внешность. Она для него притягательнее всех женщин и девушек, сидящих здесь, а он почему-то, в самом деле, дуется на нее и торгуется сам с собой. Он должен казаться ей неотесанным и смешным. У него такой вид, точно он боится ее.
Вдруг он почувствовал острую боль в коленке. Это ущипнула его Сусанночка.
— Если ты будешь смотреть… туда, я устрою тебе скандал, — услышал он ее хриплый голос.
Лицо ее готовилось заплакать.
Раздраженный, он вскочил и, подойдя к хозяйке, поцеловал ей руку.
— Я извиняюсь, но я должен спешить, — пробормотал он неясно.
На него глядели с состраданием. Пожавши руку хозяину и неловко сделав общий поклон, он торопливо выбежал, не зная, куда спрятать руки.
В передней, всовывая руки в рукава пальто, он говорил себе, стараясь сдерживать мучительное колыхание сердца и задыхаясь: «Довольно, не хочу. Она глупа, как пробка».
XII
— Сусанна Ивановна вам звонили несколько раз по телефону, — доложил Гавриил.
Тотчас же прозвонил телефон. Это, наверное, опять она.
— Кто говорит? — спросил он, намереваясь говорить с нею, если это она, строго, без уступок. Она должна научиться вести себя прилично, когда бывает в обществе вместе с ним.
— Это я, Нил, — сказал жалобный голос Сусанночки. — Я не оправдываюсь, я виновата, но ты все-таки не сердись на меня, потому что я тебя люблю.
У него был слишком мягкий характер: он не мог больше сердиться, слыша ее голос, покорный и прежний.
— Ты вела себя невозможно, — сказал он, — я отказываюсь вместе с тобою бывать в обществе.
— Прости меня, Нил.
Он решил ее наказать.
— Да, но где гарантия того, что это не повторится в другой раз? Например, когда мы поедем вместе с Верой Николаевной в Ульевку?
— Я не желаю, чтобы она ехала. Я этого не допущу. Слышишь, Нил?
Он бросил телефонную трубку. Это вышло непроизвольно, и он сам испугался своего движения.
«Нет, — говорил он себе, — я больше не хочу. Это ужасно. Она ведет себя как горничная».
Телефон позвонил опять. Он не подошел. Телефон звонил беспрерывно. Он снял и бросил трубку. Лежа на столе, она характерно пощелкивала это пыталась говорить Сусанночка.
«Разрыв? — спрашивал себя Колышко, и отвечал себе: «Конечно, разрыв. Довольно».
Он пытался сосредоточиться на деле. Но трубка щелкала.
Василий Сергеевич сегодня на занятия не явился. Вероятно, опять попал на Хитровку. Его золотые часы лежали на письменном столе: это он сам вчера снял и положил их сюда, сознавая за собой слабость. Надо было поехать и разыскать его. Но сейчас была только злоба.
«Пусть, — думал он, — съезжу завтра или послезавтра. Это будет для него хороший урок».
Василия Сергеевича он обыкновенно находил на Хитровом в ночлежном доме «Кулаковка», избитого или полураздетого, в так называемой «сменке» (лохмотьях). Каким-то чудом на нем сохранялись его дымчатые очки: по ним он его и находил Барина в темных очках знала вся «Кулаковка». Приходилось его выкупать, одевать во вновь привезенное свежее платье.
Колышко повесил трубку на место и велел Гавриилу записывать, кто будет звонить. Он решил отправиться на постройку. Пока он одевался в передней, телефон продолжал беспрерывно звонить. Колышко чувствовал облегчение и даже радость. Он удивлялся себе, как мог так долго возиться с Сусанночкой. Как счастливо она обнаружила свой характер! Нет, нет, теперь уже ни за что. Он знал, что вечером поедет к Ядвиге. Жизнь приобрела для него внезапную простоту. Он должен жить один. Деловой человек должен научиться обходиться без постоянной женщины. Весь день у него сегодня разбит. С тоской он подумал о проекте на конкурс. Благодаря телефону, он чувствовал себя арестованным в собственной квартире. Снять где-нибудь комнату, положить в ней бумагу и тут и работать, чтобы никто не знал, не видел.
Уже совсем в сумерки он вернулся домой. В передней пахло острыми духами.
— А вас дожидаются Зинаида Ивановна, — сказал Гавриил.
— Давно?
— Да будет уже часа два.
По телефону звонили из целого ряда учреждений. Нет, решительно он не может так запускать своих дел. Что нужно от него этой женщине?
Спокойный и трезвый, он вошел в гостиную, где дожидалась Зина. Глаза ее были, как всегда, неподвижны, и лицо деревянно:
— Вы что, хотите свести ее с ума? — сказала она.
Ему была смешна эта элементарная форма разговора. Он брезгливо усмехнулся:
— Не запугаете. Сусанна Ивановна сама этого желает.
— «Ивановна». Скажите, как строго. Шутки в сторону. Она не переставая сидит и плачет. Позвоните ей и скажите, что все это вздор. Я вас прошу.
«Она его просит». Можно подумать, что он существует специально для удовольствия этих дам.
