– Не вини себя.
– Да что ты понимаешь?! – Марджи закрыла лицо руками и расплакалась.
Брендс молчал.
– Уйди, пожалуйста, – попросила она.
– Нет.
Слезы кончились. Марджи вытерла щеки.
– Побудешь немного со мной, Билли?
– Для того я и здесь.
* * *
Фредерик Лерой. Дэнни остановил «Кадиллак» у тротуара. Бруно. Отклеившись от витрины цветочного магазина, он сел в машину.
– Здравствуйте, мистер Лерой.
– Я вас знаю?
– Это не важно.
– Что все это значит, Дэнни?
– Делайте, что он хочет, мистер Лерой.
Фредерик повернулся к Бруно.
– Вас послала она, да? Себила?
«Кадиллак» вздрогнул, трогаясь с места.
– Скажите ей, что я уже принял решение.
– Вот сами и скажите, – Бруно улыбнулся и похлопал его по плечу.
Пауза. Страх.
– Уберите от меня свои руки!
– Успокойтесь.
– Не трогайте меня! Я никуда не поеду! Слышите?! Шофер! Шофер, черт тебя побери! Останови машину! Слышишь?! Немедленно останови машину!
Паника. Борьба на заднем сиденье.
– Помоги мне, Дэнни! Помоги же мне!
– Не сломай ему шею, Бруно.
– Чертов предатель! Дэнни! Я уволю тебя! Я сгною тебя в тюрьме!
Крики. Пыльная дорога. Тяжелые ворота. Негритенок. Себила Леон.
Закрытые двери. Звон ключей. Картины. Тишина.
Бруно налил себе выпить.
– Почему он замолчал, Дэнни?
– Не знаю.
– Что она с ним делает?
– Просто верь ей.
– Как ты?
– Как я…
Картины. Фредерик зажмурился, чтобы не смотреть на них. Свет. Солнце…
– Слишком ярко!
– Всего лишь день, Фредерик. Открой глаза. Тебе нечего бояться.
– Нет.
– Значит, ты все еще помнишь?
– Помню.
– Тогда почему ты решил снять оковы, раб?
– Потому что… Потому что я больше не боюсь тебя.
– Так открой глаза и докажи мне это.
– Нет.
– Значит, ты все еще боишься.
Фредерик вздрогнул. Руки Себилы легли на его плечи.
– Почему ты решился на это? Зачем нужно было вставать на моем пути? Разве я дала тебе не все, о чем ты мечтал? Разве не оправдала твои ожидания?
– Я хочу стать свободным.
– Ты знаешь, я не могу позволить тебе этого. Твоя дорога, Фредерик – это всего лишь часть пути. Не ты начал его, и не тебе его заканчивать.
– Отпусти меня.
– Я дам тебе еще один шанс.
– Пожалуйста.
– Не будь дураком, Фредерик. Не заставляй меня искать тебе замену. Служи мне, научи своих детей служить и детей своих детей, и я прощу твою минутную слабость.
– Нет.
– И твоя жена простит. Не заставляй ее отдаваться другому.
– Все уже давно отдано, – Фредерик открыл глаза и повернулся к Себиле. – Ваши деньги больше не принадлежат вам. Я сам сделал свою жизнь. Сам! И я больше не раб! Нет! Я – хозяин!
– Ты всего лишь лицо на стене, Фредерик. Всего лишь картина.
– Ты не посмеешь!
– Ты даже не знаешь, что тебя ждет.
– Отпусти меня.
– Слишком поздно.
Фредерик отступил назад. Выход был где-то здесь. Он знал это. Дверь. Где же эта чертова дверь? Картины. Они кругом. Повсюду. И голоса солдат. Их лица. Дыхания. Глаза. Эти безумные глаза!
– Я уже убил вас однажды!
Солдаты оставили своих жертв. Клинок. Где же клинок в его руке?! Только плоть. Только сжатые кулаки и дрожь в ногах. И солдаты. Неестественно, не подчиняясь времени, они приближались к нему какими-то странными рывками, то замирая, то мгновенно преодолевая расстояние в несколько шагов. И жертвы. Нет. Это уже не были жертвы. В том же хаосе, где время утратило стройность и первозданный порядок, жертвы поднимались с пола, волоча за собой вываливающиеся внутренности. Их конечности с перерубленными костями, висевшие на сухожилиях, извиваясь, тянулись к горлу Фредерика. Он отступал, подчиняясь законам свихнувшегося времени. Шаг – пауза. Шаг – зловонное дыхание обжигает лицо. Шаг – он падает. Пауза. Боль. Пол слишком холодный. Пауза. Ветер. Он продувает мозги в расколовшемся черепе. Пауза. Кровь. Густые капли падают на пол. Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап. Пауза. Тело скованно немотой. Чьи-то пальцы роются в его голове. В его мозгах. Пауза. Кровь. Пауза. Пальцы проникают глубже, в самый череп. Пауза. Пустота. Холод в зияющей ране. Ошметки раздавленного мозга и капли крови падают на пол. Пауза. Кап-кап. Кап-кап… Пауза… Кап-кап. Кап-кап… Пауза… Пауза… Пауза…
* * *
Вечер. Брендс остановил «Паккард», вылез из машины. Мимо, сверкая розовыми пятками, пробежал негритенок и и словно какое-то дикое животное, нырнув в заросли шиповника, скрылся.
– Билли? – голос Себилы. – Мне нужно с тобой поговорить, – она взяла его под руку. – Не возражаешь?
– Нет.
Закат окрасил небо в бледно-розовый цвет. Ветер раскачивал сочные бутоны роз и гардений.
– Как дела у Марджи?
– С ней все будет в порядке.
– Это хорошо.
– Да. Она сильная.
– Билли?
– Да?
– Сегодня день больших перемен, Билли. Фредерик Лерой, муж Ивоны… думаю, ему нужна замена.
– Он умер?
– Сошел с ума, Билли.
– И что теперь?
– Теперь я предлагаю тебе занять его место.
– Почему я?
– Потому что тебе это под силу. Ты станешь миллионером, Билли. Ивона выйдет за тебя замуж, родит тебе детей. Ты станешь хозяином этого города. Ты, твои дети и дети твоих детей.
– У меня уже есть жена.
– Подумай об этом, Билли.
– Я всего лишь писатель.
– Значит, мне придется поговорить об этом с Дэнни. Как думаешь, фамилия Маккейн достаточно благородна для того, чтобы править десятками тысяч людей?
– Думаю, фамилия здесь не имеет значения.
– Да. Ты прав. И вот еще, Билли, когда будешь в городе, привези ко мне жену Дэнни. Не хочу, чтобы из-за нее возникли проблемы.
– Проблем не будет.
– Ты уверен?
– Я позабочусь об этом.
