– Хорошо рисуешь, – сказала официантка, увидев на салфетке свое лицо. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. – Мы закрываемся через час.
– Я подожду.
Они шли по ночному городу, и Ллойд впервые в жизни чувствовал себя свободным: от прошлого, от мыслей, от бесконечного беспокойства. Пенни – так звали официантку, улыбалась и без умолку рассказывала о своем детстве, работе, планах на будущее.
– Мой первый парень был настоящим козлом, – сказала она. – Я влюбилась в его глаза. Представляешь, променять девственность на какие-то глупые голубые глаза?! – она засмеялась и начала рассказывать, какой толстой и неуклюжей была в детстве. – Зато сейчас мужики сходят от меня с ума! Я где-то слышала, что есть такой тип женщин, которые расцветают после двадцати. Так вот, это, наверное, про меня!
Они дошли до ее дома. Поцеловались.
– Не хочешь зайти? – спросила Пенни.
– На кофе? – улыбнулся Ллойд.
– Ну, может быть и не только…
Небольшая кровать с трудом вмещала двух человек. Они лежали, прижавшись друг к другу, слушая, как громко стучат их сердца.
– Ты не подумай чего… – сказала Пенни. – Я обычно не привожу сюда мужиков, просто…
– Просто я первый художник, которого ты встретила.
– Ну да! – она засмеялась, затем смолкла, о чем-то задумалась.
– Пенни?
– Не надо. Я знаю, ты уйдешь утром, и я больше никогда тебя не увижу.
– Дело не в тебе.
– Все так говорят, – она улыбнулась. – Даже художники.
– Я бы остался, но этот город… он мне чужой, понимаешь?
– Понимаю. У тебя жена, трое детей, и ты хочешь вернуться к ним.
– Нет. Нет у меня никого.
– Тогда останься здесь. Найдешь работу. Я слышала, что в газету требуются фотографы. Ты ведь говорил, что работал в фотоателье, тем более ты хорошо рисуешь. Ну, закрытые слушанья и все такое…
– Пенни!
– Ты не останешься, да?
– Я подумаю.
– А если я сделаю так? – она нырнула под одеяло.
– Не нужно, Пенни.
– А я хочу!
– Пенни!
– Заткнись…
* * *
Микки Олдмайер встретил Ллойда улыбкой и снисходительным взглядом.
– Значит, говоришь, ты увлекался фотографией?
– Да, сэр.
– И с каким оборудованием ты имел дело?
– Обычно «Cannon AE-1», у него автоматическая экспозиция, конструкция модульного типа – пять главных и двадцать пять вспомогательных узлов, контролируемых компьютером, и к тому же невысокая цена. Была и «Minolta XM» со сменным видоискателем. Но лично мне по душе был «Pentax K-1000» – у него механический шторный затвор, простота и высокая надежность, температурный диапазон от минус двадцати до плюс пятидесяти. Короче, всегда можно носить с собой.
– Впечатляет, – Микки поднял седые брови. – Могу я узнать, где ты работал прежде?
– Штат Мэн, сэр. Небольшое фотоателье городка с населением две с половиной тысячи человек.
– Что ж, понимаю. Большой город – большие амбиции. Решил попробовать свои силы?
– Никаких амбиций, сэр.
– Зачем же тогда ты уехал из родного города?
– Искал родственников, сэр.
– Нашел?
– Они умерли, сэр.
– Сожалею.
– Не стоит. Я все равно не знал их, сэр.
– Логично, – Микки закурил. – Ну, может быть, их знал я?
– Боюсь, это долгая история, сэр. Билли Брендс…
– Брендс? – седые брови поднялись выше. – Билли Брендс? Ты его знаешь?
– Он живет в доме моих предков, сэр.
– Поместье Леон…
– Да, сэр.
– Что ж, думаю, это правда долгая история, – Микки вдруг засомневался. – Можешь описать, как выглядит Билли Брендс?
– Я могу нарисовать, сэр.
– Ну, нарисуй, – Микки протянул ему карандаш и листок бумаги. Изучил созданное Ллойдом лицо. – Похоже.
– Я еще видел там женщину.
– Женщину?
И еще одно лицо родилось на белой глади листа.
– И мужчину, – Ллойд рисовал очень быстро, подчеркивая важные детали и отбрасывая ненужное. – Вот. Вы их знаете?
– Женщину – нет. А мужчина… – Микки недоверчиво смотрел на художника. – Это Джейкоб. Внук старика Маккейна.
– Кто такой Маккейн, сэр?
– Заноза в моей заднице, – Микки затушил сигарету. – Так что ты там говорил о той женщине?
– Я говорил, что видел ее, сэр.
– И все?
– Не совсем, сэр, – Ллойд на мгновение засомневался.
– Говори.
– После того, как Брендс выставил меня, сэр, я дождался ночи и пробрался к этому дому. Не подумайте чего плохого, сэр. Это было просто любопытство. Просто…
– Продолжай.
– В общем, там я и увидел эту женщину. Она приехала вместе с мужчиной… Джейкоб, да? – Микки кивнул. – На черном «Корвете». И… Они занимались сексом, сэр.
– На улице?
– Да, сэр.
– Ах! Какой бы это мог быть кадр!
– Что, сэр?
– Я говорю, если бы ты смог это сфотографировать, то цены бы такой фотографии не было!
– Вы хотите, чтобы я сделал это, сэр?
– Возможно… – Микки смотрел на черно-белый набросок женского лица. – Ты мог бы нарисовать его более четко?
– Конечно, сэр.
– Микки.
– Что, простите?
– Называй меня Микки. Все, с кем я работаю, называют меня по имени. И никакого «сэр».
* * *
Лаялс остановил машину. Ночь. Тени. Запах гардении от женского тела. Белое бунгало.
– Ты уверена, что Джейкоб не знает про это место?
– Забудь про Джейкоба. По крайней мере сегодня, – Себила вышла из машины. Теплый ветер раскачивал одинокую пальму. Лаялс обнял ее. Сжал в руках полные груди.
– Не здесь, – она выскользнула из его объятий.
– Что ты задумала?
– Хочу показать тебе кое-что, Лаялс, – она отошла от него, обнажила грудь и поманила за собой.
– Ты сумасшедшая!
Дверь в бунгало была открыта. Они вошли. Мебели нет. Только большой ковер в центре. И девушка. Обнаженная. Она лежала на мягком ворсе, лаская себя.
– Лаялс, – позвала Себила, сбрасывая одежду.
– Что ты задумала?
