Внутри было так тесно, что Мия поневоле вспомнила путешествие на «Ночной лисице». Сидевший у дальней стены мужчина просверлил сперва Такеши, а потом и Мию неприятным пристальным взглядом.
— Ты пришел не один, Кудо, — сказал он вместо приветствия. — Ты нарушил договор.
Девушка почувствовала, как заколотилось сердце и вспотели руки. Не выдавая своего волнения, она опустилась на циновку и посмотрела на мужчину в упор.
— Он сделал это по моему приказу. Вы хотели говорить с потомком Риндзин, и я пришла.
Ее слова произвели должный эффект. Несколько мгновений мужчина рассматривал ее с выражением крайнего изумления на лице, а потом подозрительно сощурил глаза.
— Кто ты, забери меня ёкай?
— Миако Риндзин, — твердо ответила Мия. — И я требую уважения, синоби!
В комнате повисло напряженное молчание. Мия ощущала спиной присутствие Кудо, но оно не успокаивало. Мужчина перед ней был воином тени, тайным лазутчиком, которого учили убивать с рождения.
И у него были все причины ненавидеть Мию и желать ей смерти.
— Я знаю, моя семья виновата перед гильдией, — продолжила она тщательно отрепетированную дома речь. — Но в прошлый раз ты сказал моему вассалу, что все долги выплачены. Я пришла на встречу, доверяя чести синоби.
Абэ испытующе вгляделся в ее лицо и, видимо найдя то, что искал, потупил взгляд.
— Сколько вам лет?
— Семнадцать. Меня спасла кормилица.
Мужчина странно ухмыльнулся.
— Я помню…
Мия растерянно моргнула.
— Помнишь?
— Это не важно, ваше величество. Прошло двадцать лет с тех пор, как войска вашего отца сожгли мой дом и убили моих родных, и шестнадцать с тех пор, как я отомстил. Долг закрыт.
От уважительной формулы, прозвучавшей в его речи, Мия ощутила ликование. Синоби признал ее императрицей, обратился как младший к старшему. И в то же время она почувствовала себя самозванкой, обманщицей.
Всем нужна императрица, и никому не нужна настоящая Мия — испуганная, не уверенная в себе девочка.
Никому, кроме Акио.
— Вы ненавидите меня, ваше величество? Хотите мести?
— Нет. Пусть прошлое останется в прошлом. Мне нужна поддержка синоби. В ответ обещаю возрождение гильдии и свое покровительство.
Он скептически улыбнулся:
— Обещания Риндзинов…
— Я поклянусь на крови!
Глаза мужчины изумленно расширились. Он вгляделся в Мию так, будто видел ее в первый раз. Одновременно она ощутила довольно чувствительный тычок от Такеши Кудо и с трудом удержала спокойное выражение лица.
Клятва на крови — всегда узы. Высокорожденные избегают их любой ценой.
На этот раз синоби молчал очень долго, а потом все же покачал головой:
— Ясуката — трусливая и подлая тварь, вашему отцу не следовало приближать его. Но я не пойду против сёгуна. Никто из нас не пойдет.
По сигналу Мии на стол лег пожелтевший лист бумаги.
— Прочти.
Стиснув пальцами край стола, Мия наблюдала, как медленно меняется лицо синоби во время чтения. Он старался сдерживать свои чувства, но девушка ловила на его лице отблески гнева и скорби. Окончив чтение, Абэ поднял взгляд.
— Где вы это взяли?
— В архиве. Случайно встретил на полке с бумагами, относящимися совсем к другому делу. — Кудо подался вперед. — У меня есть все основания полагать, что этот доклад — один из числа многих. Ясуката имел большое влияние на покойного императора.
Абэ громко скрипнул зубами.
— Чего вы хотите?
— О воинах синоби ходили легенды…
— Нет! — Его ответ прозвучал отрывисто и резко. Он вгляделся в лицо Мии и постарался смягчить отказ. — Мы никогда не были хорошими воинами, ваше величество. Убийцами, лазутчиками, но не воинами. И нас осталось слишком мало. Я больше не хочу хоронить близких.
Мужчина замолчал, ожидая ее ответа. Мия снова стиснула край стола так, что еще немного — и он затрещит под пальцами.
Разговор пошел совсем не так, как они рассчитывали, когда репетировали и обсуждали возможные варианты. Она должна ответить что-то прямо сейчас.
— Я не прошу ваших людей умирать за меня, — проговорила Мия, изумляясь, как холодно и спокойно звучит ее голос. — Лучшая война — та, которая не начиналась. Но я знаю, существуют доказательства причастности Ясукаты к смерти моих родителей.
— Доказательства… — Синоби странно ухмыльнулся. — О да, они существуют.
— Отдайте их. Остальное мы сделаем сами.
— Все не так просто, ваше величество…
…кровь, везде кровь. Драгоценная, божественная, несущая власть над самой таинственной и темной стихией — океаном, она лилась, как вода. Запах дыма, визги женщин, детский плач за спиной, внезапно оборвавшийся тонким вскриком.
Он вбежал в комнату, сжимая в руке клинок. Союзники еще расправлялись с остатками дворцовой стражи, но Харуки был нужен только один человек.
Увидев на полу тело, обряженное в лиловые одежды, и Синохару с окровавленным мечом, синоби зарычал от бешенства:
— Он был мой!
Союзник поднял взгляд, обезоруживающе улыбнулся и развел руками:
— Я не мог позволить ему уйти.
Четыре года Харуки жил и дышал, чтобы свершилась месть, представлял, как проткнет гнилое, лживое сердце повелителя драконов, как заглянет в стекленеющие глаза и бросит презрительные прощальные слова.
И вот у заветной цели судьба посмеялась над ним. Резкий запах крови щекотал ноздри. Харуки почувствовал, как взгляд застилает багровая пелена. Испуганный крик Синохары «что ты делаешь?», липкая красная струйка в лицо…
Он пришел в себя, стоя над двумя трупами, от пронзительного младенческого рева. Огляделся, но комната была пуста. На звук подошел к стене, из-за которой доносился плач и тихое женское шиканье, и велел:
— Открывай!
За стеной охнула и замолчала женщина. Лишь младенец продолжал все так же громко, надрывно заходиться в плаче.
— Если ты откроешь, я пощажу тебя и ребенка, даю слово, — устало произнес Харуки.
Ему больше не хотелось убивать.
Деревянная панель бесшумно отъехала в сторону. В тайнике Харуки увидел женщину в одеждах фрейлины. Она смотрела на синоби огромными от ужаса глазами и прижимала к себе ревущего младенца.
— Пожалуйста, господин… — прошептала женщина побелевшими губами.
И замолчала.
Харуки вздохнул. Он устал от криков, его тошнило от крови и отчаяния, которые заполнили императорский дворец.
