— Стоять!
И я замираю, не понимая, как такое возможно. До ручки двери пара ладоней, дотянуться и… бежать. Но тело не слушалось.
Граф Ритэ рассмеялся, и внутри от этого цветком распустился страх, глубоко пуская корни. Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Призвать магию? Попробовала, но стихия не отозвалась. Не понимаю.
Я посмотрела на столь желанную ручку двери, попыталась сдвинуться с места, но ноги будто приросли к полу.
Жутко до черноты в глазах.
— Повернись!
Снова приказ — и я покорно его выполняю.
— Забавно видеть на твоем милом личике страх, Трин.
Граф Ритэ сделал глоток вина, отставил бокал, смерил меня каким‑то странным взглядом.
— Что происходит?
— Ты уже спрашивала, я ответил. Для подробностей у нас будет время потом. Если они тебе станут нужны.
Что делать? Сейчас я беспомощна и бессильна. Магия не отзывается, до Апарина не докричаться. Одна надежда — что друзья видели, как я исчезла, а значит, доберутся до ректора Нариса. Только бы с ними все было в порядке! Мне же… нужно подождать. Но каждая минута с явно безумным графом, будто ходьба по лезвию меча.
— Молчишь? Оно и правильно.
Он улыбнулся так, что по коже пополз страх, сжимая сердце в тиски. Сумасшедший? Что он от меня хочет?
— Объяснитесь, граф Ритэ, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Нельзя ему грубить. Это наверняка разозлит, и последствия будут печальны. К тому же он — аристократ. Даже если призову стихию, недопустимо, чтобы граф Ритэ пострадал. Хотя хочется просто снести ему голову за эту ухмылочку.
— Непокорная. Я люблю таких… воспитывать, — правильно истолковал он мой взгляд.
Затем откинул волосы, сверкая кольцами на пальцах.
— За попытку побега и нарушение моего приказа, накажу, Трин. Чтобы никогда не смела даже думать о сопротивлении.
Какой‑то сюрреалистический сон, не иначе.
— На колени.
Что?
Ноги подгибаются, я падаю, не успевая сообразить, что именно делаю.
— Голову опустить.
И снова с покорностью выполняю этот приказ, чувствуя, что еще немного и просто начну сходить с ума.
— Выпрямись.
Силы моря!
Так, успокоиться. Вдох, выдох. Нельзя сейчас испытывать гнев или ненависть. Контролировать эмоции и разобраться в происходящем. Важно только это.
— Атеперь… ползи ко мне!
Что? И от самообладания, собранного так тяжело и непросто, остаются крохи. Я цепляюсь за них, дышу и… сопротивляюсь.
— Ползи!
Боль скручивает до темноты в глазах, невидимый жгут сдавливает шею будто удавка, шум в ушах нарастает, и я с трудом давлю крик.
Граф Ритэ повторил приказ, и начался новый виток боли, от которой я едва не теряю сознание. Силы тают, исчезают, словно меня выпили до дна. Но хуже всего не это… а страх, который оплетает паутиной, врастает, кажется, в каждую клеточку. И мыслить трезво не получается. Хочется только одного: чтобы боль ушла.
— А я думал, ты умнее.
Граф Ритэ схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову и смотреть в его глаза.
— За непокорность буду наказывать. Поднимайся.
И на этот раз страх новой боли сильнее меня. Граф Ритэ усмехнулся.
— Принеси, — он указал на тонкий хлыст, что лежит у камина. — Быстрее.
Тот, кто считает смерть самой страшной вещью на свете, ошибается. Сильно ошибается. Ничего ужаснее безропотного подчинения, когда ты не в силах вырваться и это изменить, нет.
И тонкий хлыст ложится в мои ладони. Я чувствую гладкость металлической рукоятки и подхожу к графу.
— Хороша Слеза Моря в действии, не правда ли?
Что? Он взял камень в Храме? И от этого осознания страх почти лишает рассудка. Ничего кроме ужаса я не чувствую, потому что знаю — магию Слезы Моря не преодолеть. Никому и никогда. Нет такой силы, способной ее разрушить! А этот… мерзавец пожелал моего подчинения. Вечного! Да я лучше умру! Только ведь не позволит…
Граф Ритэ рассмеялся, явно прочитав мои эмоции, наклонился, почти касаясь лица.
— Да — да, моя дорогая, теперь ты будешь делать все, что я хочу. Всегда.
Его голос стал сладким, обволакивающим. Мне кажется, что он почти мурлыкает — довольно и предвкушающе.
— Атеперь не шевелись и не сопротивляйся.
Из этой западни должен быть выход! Но его нет… И руки графа Ритэ скользят по моему плащу, скидывая его, расстегивают платье. И к страху прибавляется стыд. Жгучий, сильный, лишающий воли. До слез в глазах противно каждое его прикосновение. Нет, граф Ритэ не стремился причинить боль, просто наслаждался тем, что столь желанная добыча теперь его, и никуда не денется.
Меня ждет клетка. На всю жизнь. Он будет мучить изо дня в день, подчиняя, ломая… И взвыть бы от бессилия! Но я молчу, кусая губы.
Граф Ритэ поймал мой взгляд, отошел и ударил. Щеку обожгло.
— Что, ласки Верховного мага Кардоса лучше моих?
Ал… Найдет ли… И как потом жить после того, что граф Ритэ со мной сделает? А он сделает, я даже не сомневаюсь.
Надо заставить страх отступить. Давай же, Трин! Не сдавайся.
— Всегда знал, что ты ветреная, Трин. Как и любая женщина. Но это, — граф Ритэ потряс передо мной хлыстом, — научит тебя быть благоразумной. А сегодняшняя ночь навсегда сотрет из памяти других мужчин. Я обещаю.
Забыть Алэрина? Невозможно. Даже по приказу и под действием чар Слез Моря.
— И если встретишься с Верховным магом Кардоса, хотя я сомневаюсь, что такое возможно, но все же… Ты создашь нож и его убьешь.
Я вздрогнула, пытаясь сопротивляться нарастающему в голове шуму. Наверняка действует магия Слезы Моря! И мне с ней не справиться. Остается молиться всем богам этого мира, чтобы Ал не пришел. Боль и стыд — ничто по сравнению с его смертью. Остальное я выдержу, справлюсь…
Граф Ритэ подтащил меня к кровати, связал руки.
Только бы не плакать и не кричать!
Ударил. В глазах потемнело.
Для воина боль — лишь испытание, — как‑то сказала магистр Тара. Что заставило ее так считать? Не знаю. Мне хотелось выть.
Снова удар. И еще один. Спину жжет, как огнем, а на губах привкус крови. И я держусь из последних сил, чтобы не молить о пощаде.
— Хватит или добавить?
Что он хочет услышать?
Разворачивает, цепляет руками мое лицо, вытирает пальцами кровь с прикушенных губ. Он все понимает и наслаждается моим состоянием.
