Тролле Херманссон.
Тролле ответил после девяти гудков. Хотел поначалу поговорить об общих воспоминаниях, но Себастиан, проявив откровенную незаинтересованность, кратко объяснил, что ему нужно. Закончил он тем, что пообещал тысячу крон или больше, но Тролле отказался. Он, казалось, искренне обрадовался обретению хоть какого-то занятия. Ему требовалось всего несколько дней.
Прошло две недели.
За это время Тролле неоднократно звонил ему, но Себастиан каждый раз игнорировал звонки. Неподвижно сидел у себя в квартире в полной тишине, слушая, как телефон все звонит и звонит. Так долго не вешать трубку был способен только Тролле, это он знал. Себастиан не чувствовал уверенности в том, что все еще хочет знать. Если он двинется в этом направлении дальше, не перейдет ли он вообще все границы?
Но сейчас он ощущал приступ отчаяния. Часы на пригорке перед квартирой Ваньи. Секс. Этой ночью с Эллинор, завтра с кем-нибудь еще. Пустая квартира. Пустая жизнь. Ему необходимо что-нибудь предпринять. Что угодно. Изменить. Он достал мобильный телефон и набрал номер.
Тролле ответил после трех гудков.
– Я как раз интересовался, когда же ты позвонишь, – произнес он еще чуть сонным, хриплым голосом.
– У меня были кое-какие дела, – сказал Себастиан, отходя от дома Ваньи с прижатой к уху трубкой. – Я уезжал.
– Не ври мне. Ты следил за ней. За дочерью.
На мгновение Себастиан оцепенел, но затем понял, что Тролле имеет в виду дочь Вальдемара. Естественно.
– Откуда тебе известно?
– Просто я лучше тебя. – Себастиану показалось, что он слышит, как бывший коллега довольно ухмыляется.
– Я просил тебя проверить не ее, – раздраженно проговорил Себастиан.
– Знаю, но я человек основательный. Старый полицейский, знаешь ли.
– Ты что-нибудь узнал?
– Кое-что. Но никакого дерьма. Мужик, похоже, чертовски правильный.
Тролле сделал паузу, и Себастиану стало слышно, как он роется в бумагах, которые наверняка лежат перед ним беспорядочной кучей.
– Зовут его Эрнст Вальдемар Литнер. Родился в 1953 году в Гётеборге, – вернувшись к разговору, сообщил Тролле. – Сперва учился в Техническом университете Чалмерса, но потом переключился на экономику. В 1981 году женился на Анне Эрикссон. Которая, между прочим, не взяла его фамилию. Никаких бывших жен или других детей. Никаких судимостей. Долго работал аудитором, но в девяносто седьмом переквалифицировался и руководил немного разными фирмами. Занимался всем, от бухгалтерии до налоговых вопросов. Зарабатывал явно хорошо, поскольку не только внес задаток за квартиру Ваньи, но и годом позже прикупил большой летний дом в Ваксхольме
[10]. Никаких любовников или любовниц, насколько я смог проверить, но я велел одному парню хакнуть его компьютер, так что посмотрим. В прошлом году он заболел.
– Что значит «заболел»?
– Какое-то клеточное изменение в легких, ну знаешь, рак, тот, что приводит нас к концу. От чего умерла твоя мать?
Себастиан даже не среагировал на то, что Тролле снова подколол его, доказав, что за прошедшие недели проверил и его тоже. Несмотря на жару, его прошиб озноб. Неужели у Вальдемара рак? Этого не может быть. Человек, укравший у него дочь, казался полным жизни. Возможно, встречаясь с ней, он просто делает такой вид, напрягается ради нее.
– Прошлой весной его признали здоровым, – продолжал Тролле. – Настолько, насколько мы все считаемся здоровыми. Историю болезни мой парень в больнице Южного района раздобыть не сумел, но ему назначены только обычные плановые посещения, значит, он вне зоны непосредственного риска.
– О’кей… Еще что-нибудь? – разочарованно пробормотал Себастиан.
– Нет, ничего особенного. У меня тут имеются кое-какие бумаги, они тебе нужны?
– Нет, не надо. Значит, он чист, как свежий снег?
– Пока да, правда, я только начал. Могу покопать поглубже, если хочешь.
Себастиан задумался. Дело обстояло хуже, чем он предполагал. Вальдемар не только любим своей дочерью, а еще выжил и выздоравливает. Больной раком святой, возвратившийся к семье из преддверия смерти.
У Себастиана нет ни единого шанса. Безнадежно.
– Нет, не надо. Все равно – спасибо. Деньги я завезу.
Он положил трубку.
С этим планом покончено.
* * *
Третий день на работе. Наконец-то ему удалось раздобыть маркировочный аппарат, который пропечатывает этикетки и самоклеящиеся ленты, и теперь он стоял в коридоре возле металлической таблички, указывающей на то, что помещение занимает начальник учреждения. Сдернув с отпечатанной ленты защитную пленку, он прикрепил ее на место. Получилось слегка криво, но это не имело значения. Текст отчетливо читался. Начальник учреждения Тумас Харальдссон.
Он отступил на шаг и посмотрел на табличку с довольной усмешкой.
Новая работа.
Новая жизнь.
Он подал заявление на эту должность несколько месяцев назад, но вообще-то не думал, что ее получит. Не потому, что не имел достаточной квалификации, а поскольку в данный период жизни все у него шло наперекосяк. На работе дела обстояли плохо, он не мог сработаться с новой начальницей – Керстин Хансер, и профессиональных успехов, честно говоря, не наблюдалось. Во многом из-за того, что Хансер отказывалась видеть, какую он представляет собой силу, и активно противодействовала ему, но тем не менее. Это начало его угнетать. Дома тоже было несколько напряженно. Не без любви, без рутинного занудства, но уж больно сконцентрировано на одной мысли. Йенни, его жена, начала проверяться на фертильность, и вся их совместная жизнь крутилась исключительно вокруг вопроса зачатия ребенка. Йенни почти круглосуточно думала об оплодотворении. Он – о Хансер, работе и нарастающей озлобленности. Все казалось каким-то неудачным, и Харальдссон просто-напросто не смел надеяться на то, что получит работу, на которую подал на авось в конце зимы. В объявлении говорилось, что место освободится только к лету, поэтому он продолжал работать в полиции Вестероса и более или менее забыл о своем заявлении. Потом убили того парня, объявилась комиссия из Государственного полицейского управления, и все закончилось тем, что Харальдссона оперировали из-за пулевого ранения. В грудь – если бы ему пришлось описывать самому. В нижнюю часть плеча – значилось в его истории болезни. В любом случае он еще до конца не оправился. Когда он повторно прижимал ленту со своим именем, где-то по-прежнему немного тянуло.
Выстрел стал в каком-то смысле поворотным моментом. Очнувшись после операции, он обнаружил рядом Йенни. Взволнованную, но благодарную. За то, что он выжил. Не покинул ее. Ему повезло, как им сообщили. Пуля повредила правое легкое, вызвав кровотечение в его верхней доле и плевральной полости. Харальдссон знал только, что пулевое ранение причиняло чертовскую боль. Ему выдали больничный на три недели. Пока сидел дома, он размышлял над тем, как произойдет его возвращение на службу. Начальник областного управления полиции, наверное, произнесет какую-то приветственную речь и отметит его героический вклад – возможно, существует какая-нибудь небольшая медаль для таких случаев: ранен при исполнении. Ему представлялось, что, конечно, следует ожидать кофе с тортом, осторожное похлопывание по спине, чтобы пощадить его раненую грудь, и желание коллег услышать, как он себя чувствует и что думает.
