– Откуда же мне знать? Может, ваш Рогозин настоящий маньяк, который убивает женщин ради удовольствия.
– Ваши суждения оскорбительны и голословны. И вы не ответили на поставленный вопрос. Почему Рогозин не поторопился убрать все следы своего «преступления», а спокойно улегся спать?
– Наверное, не ожидал прихода полиции. Ведь Рогозин находился, смею заметить, на собственном острове, где чувствовал себя полноправным хозяином.
– Вы так говорите, будто он не убрал из духовки подгоревший пирог. Любой, кто зайдет в коттедж, сразу поймет, что здесь произошло что-то ужасное, возможно, трагедия. А этот остров вовсе не является необитаемым, он полон сотрудников и отдыхающих. Кто бы это ни увидел, он обязательно начал бы задавать Рогозину вопросы. И что ему пришлось бы делать, убивать всех вокруг? Это глупо, недальновидно и совершенно нерационально, а мой клиент человек здравомыслящий.
– Не пойму, к чему вы клоните, Евгения.
– Я думаю, что моего клиента грубо подставляют. Рогозин ничего не может рассказать о прошедшей ночи по одной простой причине: он всю эту ночь крепко проспал, а о судьбе своей жены ничего не может сообщить просто потому, что ничего не знает.
– И даже не слышал шума, который неизбежно должен был слышать? Крики женщины, угрозы, шум борьбы? Ибо она, без сомнения, боролась! Звук бьющегося стекла и переворачиваемой мебели, наконец?
– Да, не слышал, – поддержала я. – И как вы думаете почему?
– Почему же?
– Очевидно, что господин Рогозин находился под воздействием некоего препарата, который ему подмешали в еду или ввели каким-то иным способом, чтобы устранить на определенное время и подставить без помех.
– Евгения, вы просто хватаетесь за соломинку, – усмехнулся полицейский.
– Мое предположение очень просто проверить. Распорядитесь, чтобы у Рогозина взяли анализы: мазок изо рта, кровь, мочу.
– Только исследования будут проводить наши специалисты, – твердо заявил инспектор Смит.
– Не доверяете, значит, – рассмеялась я, – хорошо, будь по-вашему. Моему клиенту скрывать нечего. Пусть анализы делают ваши специалисты. И еще мне нужно поговорить с моим клиентом. Надеюсь, вы не станете возражать?
– Только под наблюдением моих людей, – склонил голову полицейский.
Я усмехнулась:
– Опасаетесь, что я передам мистеру Рогозину миниатюрный дрон, и он бежит на нем от правосудия? Как пожелаете, впрочем. Пусть ваши офицеры находятся рядом.
– Ваш клиент виновен или в одном преступлении, или в обоих. Многие улики указывают на это. Так что наше отношение вполне можно понять.
– Моего клиента подставляют! – возразила я. – Улики против него слишком явные, нелепые и при этом косвенные. Ни одной прямой и неоспоримой вы пока не нашли. Так что ваше предвзятое отношение как минимум преждевременно.
– Найдем тело погибшей женщины, полицейское управление задействует все необходимые ресурсы, и тогда мы получим ответы на многие вопросы, как то способ убийства и его орудие. Наши криминалисты смогут обнаружить неопровержимые улики, так что вашему клиенту ни за что не выйти сухим из воды.
– Новые улики укажут на другого человека или людей, тем самым невиновность господина Рогозина будет доказана, – настойчиво возразила я.
* * *
Несмотря на мои оптимистичные речи, картина складывалась весьма неприглядная. Полицейские пылали праведным гневом и были уверены в том, что Андрей коварный изменник, искусный манипулятор и жестокий убийца, который расправился со своими женщинами без тени сомнения или сожалений. Причем обставил первое убийство так, что чуть не избежал возмездия, а второе совершил с особой изощренной жестокостью, оставил после себя место преступления в таком виде, что у видавших многое оперативников пробежали мурашки по коже. Особенно поразил офицеров тот факт, что Рогозин спокойно спал среди всего этого ужаса и разгрома.
После того как полицейские закончили осмотр дома и окрестностей и собрали все возможные улики, некоторые из них отбыли на материк. Часом ранее мы пришли к Андрею вместе с мистером Далтоном, которому инспектор Смит поручил взять у Рогозина все необходимые анализы. Сначала я пыталась возражать и уверяла, что среди персонала отеля есть врач и что логичнее поручить ему все необходимые манипуляции под непосредственным наблюдением коронера. Но инспектор Смит был непреклонен. Он заявил, что коронер тоже врач по образованию и способен сам взять анализы, а господин Рогозин находится под домашним арестом, что означает ограничение не только его передвижений, но и контактов его с окружающими. Доктор может быть допущен к нему лишь в одном случае – если мой клиент станет жаловаться на ухудшение самочувствия.
Я не стала спорить с инспектором в первую очередь потому, что добилась почти всего, чего хотела, по крайней мере сейчас. Инспектор Смит не стал возражать против моего непосредственного участия в расследованиях и согласился, хотя на время и с оговорками, оставить Андрея на острове. Конечно, мне было бы гораздо спокойнее, если бы он был под моей непосредственной охраной, но в той ситуации добиться большего было невозможно. В тюрьме большого города мне было бы гораздо сложнее присматривать за другом. А злоумышленнику, вероятно, наоборот, было бы проще добраться до Андрея. Здесь, на острове, его будут охранять полицейские, а я спокойно займусь расследованием и буду присматривать за всеми сразу.
Примерно такими соображениями я поделилась с Рогозиным при встрече.
– Инспектор Смит тоже остался на острове. Я распорядилась поселить его, двух полицейских и трех кинологов в гостевом коттедже.
– Зачем они остались? – упавшим голосом поинтересовался Андрей.
– Кинологи с полицейскими будут искать тело Елизаветы, осматривать береговую линию и территорию, прилегающую к домику. А завтра должны прибыть водолазы, будут искать тело в воде.
– Понятно.
– Инспектор Смит будет ими руководить и вообще непосредственно вести расследование. Офицеры, которые тебя охраняют, будут жить в смежной комнате этого номера.
– Хорошо. Мне много места и не надо.
– Это большее, чего мне удалось добиться.
– Уже понял, спасибо.
– Ладно. У меня не получится находиться рядом постоянно, просто никто не позволит. Поэтому будь очень осторожен. Офицеров я проверю сама и стану следить за ними по возможности. Но и ты сам будь очень внимателен. Требуй себе ту же еду, что едят полицейские, пусть у вас будет один стол. Пей только из тех бутылок, которые откроешь сам, а открытые бутылки и свой стакан без присмотра не бросай.
– Женя, ты действительно полагаешь?.. – наклонившись ко мне, прошептал приятель.
– Что это может быть частью плана по твоему устранению? Да. Так что будь очень осторожен, больше никакой беспечности! А теперь расскажи, что произошло ночью.
– Женька, ты что, не веришь мне? Я действительно ничего не помню, потому что крепко спал! – почти прокричал Андрей.
