Легко сказать идите. Я чувствовала себя виноватой. Если
честно, я даже не помнила, как толкнула ее или задела локтем. Но уйти… Женщина
мне нравилась, было в ней что-то такое… Она не примет моих денег, это
совершенно очевидно.
— Простите, где вы живете? — решилась я.
— Недалеко… на Матвеевской…
— Давайте я вас отвезу. Я на машине.
— Нет-нет. Не беспокойтесь. Здесь всего две остановки…
— Я беспокоюсь за вашу чашку, — улыбнулась
я. — Вдруг она окончательно разобьется?
— У вас глаза хорошие, — сказала женщина. —
Добрые. Вы о чем-то тревожитесь? Что-то случилось?
— Еще бы. Я разбила вашу чашку, — кивнула я.
— Да бог с ней. Стоит ли печалиться о чашке? Где ваша
машина?
— На стоянке.
Пока мы шли к моим “Жигулям”, я как следует рассмотрела
женщину. Ей было лет пятьдесят или чуть больше. Простенький серый плащ выглядел
на ней элегантно. В светлых волосах седые пряди. Она была красива той особой
благородной красотой, которую даже морщины не портят, а добавляют шарма. Глаза
совершенно необыкновенные. Если бы я была художником, немедленно бы взялась за
ее портрет.
— Меня зовут Нелли Борисовна, — точно что-то
вспомнив, сказала женщина.
— А меня Алла.
— Я знаю, — кивнула она и, заметив мой удивленный
взгляд, улыбнулась:
— Иногда я знаю. Просто достаточно посмотреть в лицо
человеку.
— Интересно, — понятия не имея, что ответить на
это, брякнула я.
Жила она действительно в двух троллейбусных остановках от
“Ланы”, обычная девятиэтажка из серого кирпича. Я почему-то подумала, что Нелли
Борисовне больше подошел бы особняк прошлого века. Она меня очень
заинтересовала.
— Ну, вот. Мы и приехали. Это мой подъезд. Может, вы
зайдете? На несколько минут. Посмотрим, что с моей чашкой?
Заходить я не собиралась, но тут в голову мне пришла мысль,
что, возможно, Нелли Борисовна передумала и решила взять деньги, просто сказать
об этом сразу стесняется.
— С удовольствием, — ответила я.
Трехкомнатная квартира произвела на меня впечатление.
Казалось, что на дворе не двадцать первый век, а девятнадцатый. От вешалки в
прихожей до настольной лампы в гостиной — сплошной антиквариат.
— Проходите, Аллочка. Вот тапочки, они должны быть вам
впору.
Я спросила, с интересом оглядываясь:
— Вы одна живете?
— Да. Уже много лет. Муж умер, сын в другом городе…
живу, окруженная любимыми игрушками и воспоминаниями. Мой отец был актером
театра, может, вы слышали, впрочем, нет, откуда? А моя бабушка была цыганкой,
дед выкрал ее из табора. Необыкновенно романтическая история. —
Разговаривая со мной, Нелли Борисовна включила чайник, извлекла из сумки чашку
с блюдцем и положила на стол. Чашка разлетелась на три части. — Ну вот,
склеить пара пустяков, — бодро заметила хозяйка. — Сейчас найду клей;
Я повертела блюдце в руках.
— Это кузнецовский фарфор.
— О, я вижу, вы разбираетесь…
— Не то чтобы очень. Нелли Борисовна, я бы все-таки
хотела…
— Ни слова больше. Денег я не возьму. Вы вообще ни при
чем. Я сама на вас налетела. А вот и клей. Вы мне поможете?
— Конечно. — Чашку мы склеили быстро, Нелли
Борисовна убрала ее в шкаф и стала накрывать на стол. — Спасибо, ничего не
надо, — взмолилась я, а она посмотрела растерянно.
— Вы торопитесь?
— В общем, нет…
— Тогда выпейте со мной чаю.
— Спасибо. Нелли Борисовна, мне ужасно неудобно, я вас
очень прошу… У меня есть деньги. Такая чашка…
— Аллочка, мне бы дали за нее рублей пятьдесят, не
больше. Можете мне поверить, уж я-то знаю.
— Но…
— Вот что, если вам непременно хочется дать мне денег,
давайте я вам погадаю. Когда становится совсем туго, я вспоминаю, что у меня
бабка цыганка, и зарабатываю деньги гаданием на кофейной гуще. Стоит это как
раз пятьдесят рублей.
— Что ж, — засмеялась я, — на кофейной гуще
мне еще гадать не приходилось.
Весело поглядывая на меня, Нелли Борисовна сварила кофе в
турке, украшенной замысловатым орнаментом, и разлила его в две чашки.
— Выпейте. Сначала одну, потом другую.
Кофе был горячий и крепкий, мне вполне бы хватило и одной
чашки, но отказаться я сочла невежливым и выпила. Нелли Борисовна опрокинула
чашки на блюдца и улыбнулась:
— Надо немного подождать.
Я с любопытством наблюдала за процедурой. Хозяйка взяла
чашку и стала разглядывать гущу на ее стенках с очень серьезным выражением
лица. Я хотела сказать что-нибудь веселое, но она вдруг заявила:
— Боже мой, да у вас ужасные неприятности… вижу мужчину
на полу… в кухне, нет, это прихожая… молодой мужчина, блондин. У вас с ним
сложные отношения… он умер… вижу кровь… это убийство, или он сильно ударился,
когда упал… Вы сожалеете об этом человеке, пытаетесь самостоятельно
разобраться…
— Все это вы увидели в чашке? — хмуро
поинтересовалась я. У меня было лишь одно желание: встать и уйти. Конечно, то,
что происходит, не более чем фокус, но как она могла знать?
Нелли Борисовна подняла голову, и, взглянув в ее глаза, я
почувствовала стыд. Совершенно невозможно подозревать в мошенничестве человека
с такими глазами.
— Вы не удивляйтесь, Аллочка, — вздохнула
она. — Я действительно хорошая гадалка. И это не фокус. Зря вы так. Просто
есть на свете вещи, не подвластные нашему пониманию.
— Это мне известно, — усмехнулась я. — Истина
где-то рядом…
Она взяла вторую чашку и улыбнулась.
— А вот это очень хорошо. Вам можно забыть все ваши
горести, впереди вас ждет счастье. Друзья, новые знакомства. Очень скоро вы
получите известие, оно вас успокоит, и вы перестанете думать о погибшем.
— То есть его убийца будет найден?
